Они бы обошлись наличьем рифм.
Но, слава Богу, капитан настойчив.
Потребности свои, как ни крути,
Мы познаём, опять-таки, в пути.
«Чего мы ищем? – с пеною у губ
Под утро завопили остальные.
– Вернёмся, хватит, ты же не Колумб,
Мечты твои наивно надувные».
Слипаются усталые глаза,
Сейчас бы им какой-нибудь подстрочник.
«Нет, капитан, так дальше плыть нельзя!
Пора признаться и поставить точку».
Возможности и тут, как ни крути,
Определяют длительность пути.
Когда коснулся брига первый луч
Всходящего на палубу светила,
Был позади уже словесный путч,
А капитана попросту сместили.
Но в полумиле были острова
Удачи, грёз, любви и вдохновенья.
Их населяли лучшие слова,
Доплывшие до бухты озаренья.
Смирение, увы, как ни крути,
Лишает смысла лучшие пути.
_____________
***
Меланхолией море болело.
Билось в скалах тоскливым прибоем,
отупело бросалось всем телом,
морщась, пенясь, стеная от боли,
в пересоленном грустью миноре,
от печали, от безнадежья,
потому, что оно, море,
влюблено было в побережье,
и искало
на голых скалах
ответной любви и поддержки…
Побережье туманом потело.
Подмывало его волненье
и скалистое откровенье,
влажным воздухом, мутно-белым,
расстилалось, взывая к небу:
«Раствориться в любви мне бы!
Изменить свою суть в корне,
лечь песочком на дно нежным
потому, что я, побережье,
дó смерти обожаю море».
И кричали об этом чайки
у невидимого причала,
и кричали они оголтело,
будто на самом деле
Море и Побережье
жили одной печалью…
***
…И был прибой горяч, но без истерик —
Шумел, как полагается, вспылив.
А, неприступный с виду, скальный берег
Мечтал, чтоб поглотил его прилив.
И было утро в сером ре-миноре,
Армада туч у ветра на плечах.
И мутное взволнованное море
Выплёскивало нá берег печаль…
***
От поцелуев моря на ветру
Потресканные губы побережья…
____________