– Заплатил достаточно, достать нетрудно, – ответил Игорь.
– В таком случае не возразишь, если я у тя их возьму? – во взгляде Сержа блеснули недобрые огоньки. – В светлом будущем такого добра, выходит, навалом, а вот в голодных восьмидесятых…
– Голодных? – резко спросил Роман. – Почему? Вы чего сделали с нашим миром?!
– Да я ж не в прямом!.. – Серж развёл руками. Он здорово устал от нового знакомого из прошлого и его пронзительного голоса. – Ромашк, какой ты неженка! – парень возвёл руку ко лбу и театрально произнёс. – «Ах, что вы сделали с миром!» – затем он, по-прежнему скалясь, ткнул указательным пальцем в грудь Ромы. – Не мы. Вы. Мы в нём всего лишь живём. Я родился в ши-исят третьем, так чт к сор’шенн’летию ок’зался в мире, каким его оставили вы. Получите, распишитесь. Посмотришь на этого стилягу, так у меня получше вышло. Красивый, ухоженный, с часиками. Скока те лет?
– Двадцать шесть.
– Да лан? – удивился Серж. – Раз так, получается, родился ты в… Девяносто втором, как раз мне в сыновья годишься. Я не твой отец, кстати?
– Нет! – раздражённо ответил Игорь.
– Слава тебе, Господи!
***
Так не бывает. Нет дыма без огня, всё можно объяснить. Володя пытался сопоставить факты, только вот было бы что сопоставлять? Единственное, что он мог предположить, – плен. Концлагерь. Фашисты ставили какие-то жуткие опыты, и теперь он участник одного из них. Мы победили, но не для всех война закончилась. Кто-то всё ещё призывает к оружию.
Гнев переполнял Володю. Всё в этом доме было не так. Слишком большое, слишком роскошное, слишком мещанское, слишком… Таких домов вообще быть не должно, нигде, никогда! Ни в прошлом, ни в настоящем! Ни, тем более, в будущем! Ни в каком! О чём он вообще думает? Прошлое-будущее, туда-сюда! Будто он верит во всю эту фашистскую ерунду! Белый пол, белый потолок, белая мебель, да что за…
Володя ходил из стороны в сторону. Где-то в парадной говорили эти люди, опять свои сказки о времени друг другу рассказывали. Из всех остальных комнат веяло тишиной и какой-то пугающей пустотой. Солдат не мог найти себе места и вот уже несколько минут беспокойно метался по гостиной. В порыве эмоций он сбросил с себя фуражку. Потом он сразу же её поднял и надел обратно, от отчаяния перевернув белый стеклянный столик с белой вазой и белым цветком. Ничего не разбилось, все осталось невредимым. Всё здесь не так, как должно быть.