После окончания занятий прошло уже немало времени, а педагог и студент всё продолжали свой какой-то нескончаемый марафон по посещению подразделений канцелярии университета.
– Да, кстати, я всё хочу спросить, зачем мы с вами ходим по всем этим кабинетам?
– Мы ходим потому, что Вам здесь нечего делать. Как я понял всё, что Вы могли здесь прочитать – уже прочитали. Всё, чему могли научиться у нас – усвоили. Мы, все вместе и каждый из нас в отдельности, больше ничего не сможем дать Вам. А всё то, что бесполезно, рано или поздно, становится вредным. Вам же вот-вот станет совсем неинтересно здесь. Глядишь и станете, в конце концов, либо пьяницей, либо бабником.
– Пьяницей точно не стану. Я дал себе слово: не пить, не курить, не жениться. Но без женщин тоскливо.
Этот юный студент, конечно же, не мог признаться педагогу в том, что он до сих пор является девственником. А с другой стороны, в его возрасте это была скорее норма, чем её нарушение. Хотя, даже изрядно перешагнув рубеж юности, он так и не сможет сразу и сполна ощутить эту фантастическую по своим ощущениям радость от близости с женщиной. Пока не влюбится. А влюбится он, наконец-то, встретив ту женщину, которую назовёт своей. И будет долго ещё верен ей. Станет её мужем и отцом их сына.
– Ну, тогда, наверное, придётся выбирать между наукой и женщинами. А, впрочем, может и не придётся. Не переживай, кто его знает? Ведь всё ещё может сложиться. Будут и женщины, и возможности заниматься наукой. Несмотря ни на что.
И тут они оба расхохотались.
– Спасибо. Прогноз хороший. Ну, ещё надо попытаться быть просто счастливым. Как там говорят? «Человек рождён для счастья, как птица для полёта?»
– А ты помнишь, кто это сказал?
– Конечно. Разве можно забыть этот жуткий рассказ о мальчике без рук, который держит кисть пальцами ног и выводит эту фразу. Рук нет, а он – о счастье.
– Много читаешь?
– Да.
– И кто же тебе нравится больше всего?
– Стендаль.
– Странно.
– А он меня спас. От самоубийства.
– Как это?
– О, это очень грустная история. Долго рассказывать.
И тогда чудак задал ему вопрос, который всегда был для него чем-то вроде теста.
– Обломов или Штольц?
– Конечно же, Обломов. У меня дома есть даже диван, который я называю обломовским. На нём так хорошо думается. Вообще-то, я уверен, что цивилизацию создали именно те, кто не любит работать.