– Иначе пропадешь в своей Ревде, выйдя замуж за алкоголика, – щебетала сестра при каждой встрече, наставляя Ангелину на путь истинный. Но Гелька не хотела за абы кого. Недостатка в поклонниках у неё не было, за ней увивались и местные интеллигенты, и мажоры, но они казались ей или скучными ботанами, или самолюбивыми нарциссами.
– Уж лучше вернуться в Ревду, чем всю жизнь терпеть придирки нелюбимого мужа с собственной жилплощадью, – рассуждала Ангелина, разрушая при этом все старания старшей сестры.
Весь прошлый год из-за жёсткого лимита мест в общежитии Гельке пришлось кантоваться в одной квартире со свекровью сестры, с бабой Нюрой, которая проживала в одном подъезде с сыном, двумя этажами ниже. Жизнь в чужой квартире согласно правилам хозяйки, плюс бесконечные нравоучения сестры, которая то и дело спускалась к ним вниз, весёлую студенческую жизнь Ангелины делали невыносимой – она чувствовала себя арестантом в заточении, без собственных прав и собственного мнения. «Молодёжь должна учиться и слушать старших», – твердили в унисон две женщины, но Гелька протестовала, правда, молча, в глубине души, покорно ожидая конца своего заточения. Она пропускала наставления мимо ушей, вырабатывая иммунитет и стойкое понимание, что замуж за горожанина, в придачу с его мамулей, ни-ког-да не выйдет, воочию наблюдая, как приходится крутиться сестре в похожей ситуации. Вроде и квартиры разные, но живут будто в соседних комнатах.
В новом учебном году Гелька вдохнула запах свободы – студентам четвёртого курса, преддипломникам, общежитие полагалось в обязательном порядке, чем и не преминула воспользоваться девушка. Комната, в которую заселилась Гелька со своей лучшей подругой Лидой, в этом году представляла собой три койко-места, поэтому к девушкам подселили новенькую студентку, без пяти минут аудитора.
– Юлия Андреевна, – так представилась новая жительница трехместного хостела, выглядевшая по меркам лимиты сногсшибательно. Девушка блистала всеми новомодными тенденциями современной индустрии красоты и моды, и на распростёртые объятия соседок по комнате она ответила холодным равнодушием. Столь прохладный приём девчонки списали на сдержанность в характере новенькой, хотя на самом деле Юлии Андреевной просто негде было жить.
Совместное хозяйство формально сблизило девушек, но Юлька по-прежнему держалась гордячкой. Уверенность в своей эксклюзивности, красоте и уме делала её эгоистичной и практичной особой, на что соседки по комнате в большинстве случаев закрывали глаза.