Антон хотел огрызнуться, но встретившись с ней глазами, сразу опустил голову и пошёл умываться. Мать в это время пропалывала грядки, и Антон вскоре присоединился к ней.
– Мам, иди отдохни. Я здесь сам закончу. У тебя руки, наверное, уже болят.
– Ой, щас грядку закончу и всё.
Минут десять они работали молча, слышно было лишь, как летают мошки и рвались сорняки. Антон всё же решил нарушить тишину.
– Мам, у меня есть один разговор к тебе серьёзный, послушаешь?
Он обычно никогда не начинал с ней таких разговоров, и поэтому она даже не знала, как реагировать в данный момент.
– Ну хорошо, о чём? Может, тебе девочка какая понравилась? Или про школу что-то? Насчёт твоих оценок в школе я не волнуюсь, ты у меня молодец. Белая ворона в семье, единственный, кто сносно учится хоть. Я иногда даже думала, мой ли ты сын вообще, хахах, – попыталась она сгладить ситуацию, но лицо Антона не дрогнуло и всё ещё выражало серьёзность.
– Да какие девчонки, мам.
– Ну, надеюсь, не мальчики?
– Мама…
– Ладно, прости, не перебиваю. Продолжай.
– Ну тут и моей успеваемости тема тоже касается, кстати.
Оттягивать столь неприятный для неё разговор уже не представлялось возможным, и в этот момент она напряглась. Где-то внутри она понимала, что это рано или поздно должно было случиться, вот только она думала, что это будет позже, когда ему будет восемнадцать или девяносто лет. Антон же не стал ходить вокруг да около:
– Понимаешь, я вот учусь хорошо, практически по всем предметам успеваемость хорошая, но только проблема в том, что в нашей деревне это не нужно никому. И дальше мне здесь расти некуда. Нет мест, куда я мог бы пойти учиться. На тракториста? Или на бульдозер? Я в город хочу. Там хоть выбор есть.
– Рано ещё, – резко ответила мать.
Он, безусловно, любил её и желал только добра, но иногда переходный возраст все же давал знать о себе, и слова вылетают сами собой:
– Но мам! Я не хочу застревать в этом болоте. Что плохого в том, что у меня могут появиться возможности проявить себя?
– Ты ещё слишком молод, чтобы думать о том, чтобы уехать в город.
– Да когда, если не сейчас? Может, если подождать ещё больше, то у меня вообще отпадёт желание к чему-либо большему. Я не хочу через десять лет сидеть и жалеть себя. Жалеть, что когда-то не сделал первый шаг. – Антон не заметил, как начал повышать голос. – Считай это моим юношеским максимализмом, но я называю это стремлением и амбициями. Я не хочу быть всю жизнь в тени, не хочу быть как эти алкаши у магазинов или как вечно работающие заводчане. Не хочу быть как… как…