И это самым печальным образом
сказалось на нашем положении в обществе. Иными словами, и без того
редкие в последнее время приглашения на приемы и празднества вовсе
сошли на нет. Светский «зверинец» при встречах старательно воротил
носы, делая вид, что рядом с ними никаких Старицких и в помине нет.
Сначала это даже веселило, но позже стало напрягать. Нет, вовсе не
потому, что мы с Ладой так уж стремились шататься по балам и
раутам, но для меня, например, эти мероприятия были очень удачной
возможностью для коротких переговоров с людьми, поймать которых в
присутствии или ведомстве обычно было задачей… хм… не из простых.
Все‑таки понятие «рабочего дня» здесь пока еще вещь сугубо
индивидуальная. Тот же Телепнев, например, может заявиться в
присутствие на пару часов, после чего отправиться на доклад к
государю, а срочные доклады принимать и дома, лежа на оттоманке в
модном атласном халате и с томиком Дидро в руке.
А для Лады те же приемы были местом,
где она собирала нужную информацию о людях, их делах и привычках,
удачах и поражениях, в общем, сведения нужные и небесполезные,
позволяющие вовремя определить возможность или невозможность
ведения дел с конкретными личностями, опасности и риски, связанные
с их участием, и так далее, и тому подобное…
В общем, единственными
представителями света, плевавшими на весь этот звон вокруг нашей
семьи вообще и опалу в частности, были некоторые «золотые пояса».
Вот уж кто‑кто, а эти потомственные купцы и выжиги не испытывали
никакого пиетета ни перед увешанными титулами боярами -
земельщиками, ни перед чиновней братией… Нет, союзниками в полном
смысле этого слова мы с ними не были, но кое‑какие совместные
проекты вели, и это добавляло не один камень в мою пользу на весы
наших отношений.
Шепотки за спиной, холодное
пренебрежение… свет может быть весьма и весьма упорен в своем
стремлении закопать «ослабевшего», и мы с Ладой понимали это весьма
отчетливо. Жене происходящее вообще напомнило прием на Руяне,
который устроили ее земляки в наш первый совместный приезд. Правда,
сейчас она переживала происходящее куда как легче. Во‑первых, опыт,
а во‑вторых, теперь над нею не довлело никаких выматывающих душу
тайн и секретов, как это было двенадцать лет назад. А те, что
имелись, только придавали сил, чтобы с честью пережить этот дурной
период в нашей жизни.