Лицо мгновенно обжигает кровавый румянец. Я и забыла, с какой легкостью он умеет плевать на мнение окружающих, и что такие понятия, как деликатность и такт, ему несвойственны.
Всего пара минут, проведенных с ним в комнате, стирают годы вдали. Я больше не модель Тони со стильным лицом, а восемнадцатилетний худощавый подросток с чересчур крупным ртом и слишком густыми бровями, теряющий дар речи при виде красивого парня своей популярной сестры.
– Ты наверняка проголодалась с дороги, Тони, – воркует мама, вытягивая для меня стул. – Проходи к столу. Теперь, когда ты дома, я позабочусь, чтобы ты набрала вес.
Если маминому плану откормить меня и суждено сбыться, то явно не сегодня – я с трудом могу запихнуть в себя даже пару ложек салата. Потому что Финн не сводит с меня пристального взгляда остаток вечера.
– Правда Тони хорошенькая? – щебечет сестра, постукивая перламутровым полированным ногтем по моему плечу.
Мне некомфортно и хочется оказаться как можно дальше отсюда, потому что три пары глаз, среди которых есть и темные омуты Финна, устремляются прямо на меня. Я, может, и не страшная, но благодаря блистательному соседству Ким могу догадаться, что испытывает Ники Хилтон каждый раз, когда ее фотографируют рядом с Пэрис. Как бы ее ни накрасили и в какой бы изысканный туалет ни втиснули, она навсегда останется лишь фоном, выгодно оттеняющим уникальность своей старшей сестры.
Кимберли встряхивает тугими пшеничными локонами, и я почти жду, что с них посыплется волшебная звездная пыль – настолько сказочно это движение. Она молчит и не отпускает мое плечо, словно действительно хочет дождаться ответа на свой вопрос. Ее богемные подружки заискивающе улыбаются мне и кивают тщательно уложенными головами.
– Через пару лет сможет работать моделью, – говорит одна из них. – Тони высокая и худая. Бедра узкие, но она ведь на ангела «Виктории Сикрет» и не претендует. И в лице, – переводит оценивающий взгляд на мой рот, – определенно есть какая-то изюминка.
Я густо краснею, потому что ее слова об «изюминке» звучат как издевка. Мой рот непропорционально большой для моего лица, и даже тысячный просмотр «Красотки» не способен убедить меня в том, что в нем заключается мое персональное очарование.
Невидимая сила тянет мой подбородок вверх, и уже через мгновение я встречаюсь с мерцающим взглядом Финна. Во рту становится сухо, так что из горла вырываются беззвучные хрипы, потому что это впервые, когда мы смотрим друг на друга.