Нервно проводит ладонями по голове, взъерошивая волосы.
– Да не вопрос, пап… Я тебе больше скажу. Я унесу этот рот из твоего дома, чтобы он перестал тебя раздражать.
– В каком это смысле?
– Я уезжаю сегодня.
– Никуда ты не уезжаешь. У меня другие планы на вечер.
– Ты не понял! Я СЕГОДНЯ уезжаю из этого дома. Насовсем.
– Я лишу тебя поддержки и денег.
– Договорились!
– Я верну тебя силой.
– А зачем? Что дальше? На цепь посадишь? Всё, пап, всё… Принцесса выросла и сняла корону, – показательно снимаю бриллиантовые серьги и кольцо, подаренные мне на день рождения, и с чувством впечатываю их в стол перед ним. – Манипулировать больше нечем.
– Я всегда найду, чем!
– Ну, ищи…
– Договорились, – опасно прищуриваясь, повторяет мою интонацию.
Ухожу собирать вещи. Закидываю в чемодан только самое нужное и памятное. Сюда я не вернусь ни за что! Чертыхаясь, тащу тяжёлый чемодан по лестнице вниз.
– Валерия Дамировна, – расстроенно смотрит на меня наш пожилой дворецкий. – Позвольте мне.
– Не позволю! Ты принадлежишь отцу, а он лишил меня своей поддержки.
Глупо. По-детски. Да. Знаю. Но, блять, такой вот у меня инфантильный протест! Отъебитесь.
Дворецкий обгоняет, открывает мне дверь.
– Вызвать такси, Валерия Дамировна?
– Мне. Ничего. Не надо!!! – рявкаю отцу, отстраняя дворецкого, закрывшего его собой. – Понял?! – раздражённо сдуваю выбившуюся на лицо прядь.
– Понял…
Взгляд опасный… Я знаю этот взгляд. Но интонации уже миролюбивые.
– Не горячись. Езжай. Обсудим всё потом. Кредиткой пользуйся. Я погорячился, Лера.
– Спасибо, но нет.
Достаю из сумочки кредитку и засовываю в нагрудный карман дворецкого. Молча выхожу в открытую им дверь. Весеннее солнце бьёт в глаза. Достаю из сумочки тёмные очки. Качу чемодан по брусчатке. Дворецкий опять семенит вперёд открыть мне дверь на улицу.
– Лера Дамировна…
– Что? – вздыхаю я.
Он – хороший старик. И единственный из старой прислуги, кто выдержал переезд Риты в наш дом.
– Осторожнее… – мнётся он.
– О чём ты?…
– Просто береги себя, дочка…
При отце мы не фамильярничаем. Жутко бесится, когда прислуга переходит в разряд «близких».
Дворецкий тут же прячет беспокойство за немного натянутой улыбкой:
– Береги. Люди они… часто не те, кем кажутся.
– Ооо… Это я уже усвоила. Спасибо, Карл Маркович. И ты себя береги, – бросаю взгляд на смотрящую в окно Риту.