С какофонией мыслей кофе постоянно остывал, пушистая пенка исчезала, и это была не самая дурная из всех моих привычек. Я часто рисовала на салфетках, не верила в судьбу и по утрам старалась вставать исключительно с правой ноги. Юношеские заморочки не ушли окончательно, оставляя четкий и максимально ощутимый след.
– Как тебя отпускать в Стамбул? Я всё ещё помню, как горячо ты проклинала этот город, эту страну, ненавидя всё, что с ним связано. Вдруг с тобой что-то произойдет?
– Ничего со мной не произойдёт. Перестань. Меня ведь уже отпустило. Частично. По крайней мере, я не буду пытаться жечь костры в центре города, Азве.
– Однажды тебе хотелось, да?
Я не смотрю на него, тупя взгляд в стол. Однажды мне хотелось, ведь от обиды и злости мои мысли доходили до еще большего абсурда.
– Буквально бредила этой идеей. Но прошло уже достаточно времени. Я не должна убегать. Жизнь любит смелых.
– Ты же знаешь, что всегда можешь звонить мне, если это будет нужно?
– Знаю, но впервые хочу положиться только на свои силы.
Графит приятно соприкоснулся с шершавой поверхностью бирюзовой салфетки, которые в этом месте всегда стояли в центре стола, охваченные пленом аккуратных подставок. Фоном играл джаз, ближе к вечеру скопление людей испарялось, как капли дождя на оконных стеклах автомобиля, не способные выжить под напористым действием прямых солнечных лучей, и было легче дышать, словно тебя внезапно переставали душить, впуская в вены адреналин и пробуждая желание, подобно Наполеону, завоевать весь мир.
Но до Наполеона было слишком далеко. Я пыталась изобразить твой образ, как ты однажды делал это, прежде чем нас разбросало расстояние, рассадило по разным местам, не давая право выбора, а нам ничего не оставалось, как покорно следовать этому. В твоей квартире всегда был запах цитрусовых и кофе, ноты карамели и абсента, что присутствовали в моём парфюме. Оттуда видны башни города и изобилие балкончиков. Окна большие и просторные, впускающие ночь и весну. Ты варишь кофе без рубашки, я смотрю на тебя и чувствую то, что едва решилась бы высказать словами.
Большое окно, приглушенный свет. Удобный диван и стол. Кипы бумаг в углу, карточки и карандаши, разбросанные в хаотичном порядке. Я ловлю себя на мысли, что доплатила бы ему ещё около тысячи сверху, позволь он мне убраться здесь и, пообещав помолчать хотя бы несколько минут. Вычурная отделка, напоминающая бархат, что приятно подстраивается под кожу, стоит прикоснуться, и большое количество стеллажей с книгами не спасают ситуацию. Отсутствие нормального света дарит ощущение нахождения на самом дне. Здесь я ещё более остро ощущаю себя тонущей в мыслях и страхах, что берут своё начало если не из детства, то с момента моего рождения.