В варенье из Веры и безвременье из пары минут. Еще пару минут. Счастье на ножках из крохотных крошек радости. Покрошись еще краткими короткостями, печенье. Не укрывайся кротом в почве. Прошу, подожди пару минут, море. Отщепи ему еще пару пресных минут до соли в глазах и горле. Бездна под лавочкой и горе.
Романовы руки хватают Верину спину за дрожь. Сглаживают в штиль нож. Жмут к себе сильнее. Они не знают ничего друг о друге, но уже понимают, что не смогут вынести друг-без-друга. Им так хорошо. Так хорошо, как хорошо не бывает.
Едва взглянувшее на свет внезапное счастье не успело обрезать пуповину. Оно уже бежит любить и кататься на каруселях. Пуповина обязательно вернет его на место. В липкий живот, в жидкое рождение. Их счастье еще слишком молодо, чтобы прожить долгую жизнь. Жизнь стариков. Роман замечает, что их губы смачивает что-то соленое. В их поцелуй вмешиваются слезы.
– Ты плачешь?
– Нет, нет, просто…
– Что-то случилось?
– Ничего.. Это я.. Прости. Мне нужно идти.
Вмиг угасает миг. В мире вновь замерзло все тепло. Он не понимает.
– Но почему? Я что-то сделал не так?
– Ничего. Ты все сделал правильно, это я.. Мне просто, просто нужно идти.
Роман аккуратно берет ее за руку, но Верина рука вырывается, хочет ускользнуть, ускользает.
– Постой, постой!
Роман потрошит карманы джинсов ножами пальцев. Билет!
– Погоди! Подожди немного!
Он догоняет Веру и втискивает свой билет в ее сухую, как дождь, ладонь.
– Вот. На нем есть мой номер. Прошу, позвони мне.
Вера ничего не отвечает.
нет времени на пустяки.
нет слов на главное.
ничего
ни для чего
не хватает.
она лишь еще раз проникает
в его ночные глаза
и
уходит.
«О высокородный, то, что называют смертью, сейчас приходит к тебе, и посему прими такое решение: “О, настал мой смертный час. Обратив смерть себе во благо, я буду действовать так, дабы обрести совершенное состояние будды, ради всех чувствующих существ, населяющих безграничное пространство небес, укрепившись любовью и состраданием к ним и направив все мои усилия на достижение Абсолютного Совершенства».
Бардо Тхёдол. Тибетская Книга Мертвых.
Она обязательно придет. На улице холодно. Ночь. Теперь, когда его сидящее на лавочке сердце забилось медленнее, Роман заметил лед. Легкий летний ледник в океане осеннего воздуха. Паранойя никуда не ушла. Паранойя просит пациента плестись на свет. Она смешалась в коктейле с надеждой. Укрылась в тонкой дрожащей одежде.