Из-за плеча глазеет на Романа съеденный белой краской дряхло-деревянный подоконник. Нам нем блаженные пенсионеры, будто в европейской кафешке: денежное дерево, фиалки, фикус, бегония и кактус. Устало обнимаются в горшках, как досыта наевшийся тучный хрен на унитазе с сальной газеткой в руках: Гхм, т-э-эк, чего у нас тут, в мире? Теплый уход старушечьих рук вновь и вновь наливает растения зеленкой, не позволяя им сделать то, что давно сделала кожа этой некогда девушки. На месте, что не упустить глазами, желчная фотография. Выцветший останок с ленточным червем поперек: черной отметиной вечности. Цветы живы, пока ее сын мертв.
– Рома, хороший мальчик. Чего тебе?
– Да я.. Валентина Вячеславна, скажите, а вы не знаете, где Вера?
– Она умерла?
– Что?
– Котят видал? Вон там на лестнице у нас сидят. Черт его знает, оставил кто-то. Я их сегодня покормила…
– Валентина Вячеславна.
– А? Чего?
– Вы не знаете, где Вера?
– Кто?
– Вера.
– О-о-о. Девка-то твоя?
– Ну да.
– А-а-а, загуляла? А я говорила тебе, что баба твоя..
– Валентина Вячеславна, она пропала.
– Чего-хо-хо? Так взяла и пропала?
– Да. Может вы слышали что-нибудь? Или видели, как она уходила?
– Видеть не видела, но знаешь, что я тебе скажу, внучок?
– Что?
– Час тому назад или больше. Я тогда как раз выключила телепередачу. Думала поспать немножко-х. Отложила это, пульт, все. Ложусь. Свет выключила. А там, у вас, за стенкой-то, кто-то все кричит и все воет. У-у-у. Как зверь какой-то, ей Богу. Я думаю, да что такое? Все там, это, падает, разбивается. И так еще воет страшно. И голос прям такой: как у диавола. Я тебе говорю, какая-то дьявольщина в этом доме. Я так и встала, перекрестилась и больше не спала. И еще вот совсем как раз до того, как ты пришел. Вот, сижу, опять слышу, дьявол стонет. Прямо вот под дверью моей стонет. Я сразу включила передачу, чтобы не слышать дьявола.
– Валентина Вячеславна, ну а Вера?
– Кто? Ай, да брось ты эту девчушку. Говорю тебе, пускай катится колобком, э-э-э. Ты себе лучше найдешь. Ничего хорошего с ней не будет. Не-бу-дет.
– Ничего не знаете?
– Чего?
– Так вы про Веру ничего не знаете?
– А, не знаю и знать не хочу за твою прошмандовку, прости меня, Господи.
– Ладно, Валентина Вячеславна, я тогда пойду. Спокойной вам ночи.
– Да. Ты пойди. И тебе всего хорошего, внучок. А девку свою эту забудь. За-будь.