Из жития Луизы, неверной суженой Джорджа…
…Юная и прелестная жена Джорджа родилась в 1321 году на Юге Франции, в местечке Памье, что по соседству с Тулузой.
И по прошествии лет и столетий Луиза любила вспоминать ни с чем не сравнимый покой и уют материнского чрева и поистине ослепляющую резь в глазах при появлении на свет.
Между тем, в душном и мрачном каземате святой инквизиции света, по определению, быть не могло – так что правильнее говорить, что одна из величайших колдуний всех времен и народов явилась однажды миру в слабом мерцании фитилька, едва тлеющего в топленом сале зверски забитой свиньи.
И, конечно же, она никогда не забывала самых первых слов, которыми встретил ее этот наш мир: сожечь эту ведьму!
(Возможно, впрямую сие к нашему повествованию и не относится, но года не проходило, чтобы Луиза в день своего рождения не навестила в аду обладателя того ледяного голоса, коим было произнесено "сожечь эту ведьму!" – папу Иоанна ХХII, и самолично бы не подкинула дровишек в вечный костер, на котором тот жутко горел!)
Луизу растила грязная шлюха Мадлен, которой младенца подкинули на рассвете.
После, под пыткой Мадлен признавалась:
– Только я, значит, поутру отправилась с кринкой за молоком, и только я, значит, приотворила входную, скрипучую дверь, как сразу за пыльным порогом и обнаружила кроху!
У нее у самой, с дикими воплями припоминала она, было сорок своих детей от сорока проходимцев (по любому, получалось, Луиза была сорок первым ребенком!).
– Но тогда поутру, – визжала старая шлюха, обутая в испанский сапожок, – я подумала, мол, один черт, где сорок – там сорок один!
(К слову, по тем временам за одно упоминание черта полагался костер – однако сожжение Мадлен почему-то заменили жизнью.
Сам папа Иоанн ХХII сформулировал приговор, дословно: "Казнить еретичку медленным угасанием путем бездарного доживания!"
Самые бывалые члены суда были шокированы изощренной жесткостью папиного решения!)
Крошка-ведьма, уместно сказать, росла в тесноте, но зато не в обиде.