а так как уже пора было возвращаться, я повернул к стану. Иду и чувствую, что не проходил здесь. Вроде те же сопки, тот же ключ, но пойма много шире. Чтобы проверить себя, пересёк долину поперёк и остановился в растерянности: моих утренних следов на размякшем снегу не было. Очевидно, я спустился не к Буге, а в долину соседнего ключа – Джанго, на участок Гирдо.
В замешательстве огляделся. Вокруг стоял сразу ставший враждебным лес. Сверху безостановочно сыпал нудный дождь. На мне ни одной сухой нитки. Слякотно, холодно, голодно. Еды, кроме трёх размокших сухарей, никакой. Спички, первейшая необходимость, отсырели и не зажигались. Компас остался в палатке. Стало жутко.
Мокрый Индус жался рядом и преданно смотрел на меня.
– Индус, домой! Веди, дружок! Выручай… – уговаривал я его в надежде, что пёс найдёт
верную дорогу.
Тот же виновато отворачивал морду. Он догадывался, что от него чего-то ждут, возможно,
даже понимал, что именно, но помочь был не способен.
Поразмыслив, я решил, что в данной ситуации мне не остаётся ничего другого, как спуститься по долине Джанго к Хору и по его берегу подниматься к становищу.
Ближе к устью Джанго пошли, чередуясь, то сплошные изнуряющие заросли колючего элеутерококка, то топкие зыбуны с вертлявыми, покрытыми копной жёсткой травы кочками. По зыбунам ступал, замирая от ужаса. Сделаешь неверный шаг – провалишься в «окно» с ледяной жижей. Казалось, будто идёшь по слабо натянутой резиновой плёнке: при каждом шаге верхний слой упруго прогибался, и далеко вокруг расходились тяжёлые волны, покачивающие «копёнки». Бестолковый Индус плёлся сзади.
Передохнуть негде. Попытался прислониться измученным телом к худосочному стволу ели, но та с треском повалилась: слабый грунт не держит.
Вспомнились глухие завалы на реке Чуи́, по которой мы с Юрой сплавлялись несколько лет назад. Огромные лесины, лохматые выворотни, собранные осенним паводком, перекрыли обширную долину реки от хребта до хребта. Полноводный поток, будучи не в силах разнести, разорвать нагромождения лесных великанов, с рокотом разливался по широкой пойме.
Приближаться к завалам на лодке по руслу речки было опасно: мощное течение затянет под стволы и истреплет там в клочья. Поэтому шли по лесной пойме пешком, с рюкзаками на спине, лодкой на голове, по колено, а нередко и по пояс в воде.