– Босс, сейчас всего шесть утра. Мы расстались совсем недавно.
– Кончай скулить. Коротко и ясно, к кому я вчера залез в трусы?
Дриз напряг память. «У Глафиры трусов точно не было. Одни колготки. Но не про них сейчас спрашивает Скворцов. Раз сказано отвечать коротко и ясно, так и сделаем».
– Никак нет, – рявкнул в трубку, заставив Леонида поморщиться. – В трусы вы ни к кому не лазили.
– Уф, – выдохнули с той стороны. Но тут же голос окрасился ноткой… нет, нотищей беспокойства. – А почему у меня ширинка расстегнута?
– Ну, босс, вам видней, – хмыкнул Марк. – Отлить, может, ходили.
«Мог. Резонно. Засчитывается», – немного успокоился Леонид. И помолчав, дал команду: – К десяти утра составить список всех женщин, пришедших в кафе в красном.
– Босс, но воскресенье…
– И желательно подтвердить фото.
Глава 5. Семья в беде не бросит
– Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше,
Только утро замаячит у ворот…
– Мама, опять ты со своими революционными песнями! Сегодня же выходной! – Глафира еле разлепила глаза, но увидев улыбающуюся, румяную после холода маму, которая двигала по полу явно тяжелую коробку, перевязанную бечевкой, устыдилась. Ее пришли поздравлять, а она капризничает.
– Гладя, дорогая! Мы с папой тут подумали и решили подарить тебе столовый сервиз, который привезли из Польши.
Мама забыла уточнить, что в братскую страну они ездили еще до перестройки.
– Ты же помнишь его? Белый такой, с бумбушечкой в виде розочки на супнице, – Анастасия Кирилловна искала бурную радость на лице дочери. Пришлось изобразить.
– Правда?! Тот самый?! – Глаша спустила ноги с кровати, но вспомнив, что спала голая, на этом и ограничилась. – Вот здорово! Спасибо!
Потянула к маме руки, та суетливо обошла коробку и крепко обняла дочь.
– Расти красивой, умной, слушайся родителей.
– А где папа?
– Побежал цветы покупать. Мы забыли.
– Ну зачем, мам. Такая погода.
– Ему полезно. А то, как вышел в отставку, диван продавил, – и, заметив черные круги под глазами дочери, тихо спросила: – Как ты? Все еще переживаешь?
– Ой, мамочки… – Глаша прижала пальцы ко рту, вспомнив, что творила вчера в кафе. Губы болели. Надежда, что туалетная возня с директором приснилась, мгновенно испарилась.
– Доченька, моя милая доченька, – мама обняла и покачала, как будто пыталась убаюкать неразумное дитя. – Зачем было разводиться, если все еще любишь? Мало ли что люди болтают. Если бы я всему верила, ты бы на свет не появилась.