– Сбивание сосулек приравнивается к порче имущества, – синяя дверь с серебристым узором распахнулась перед нами.
Значит, настоящие.
– Я вовсе не собиралась…
– Собирались, – припечатал ректор. – У вас все на лице написано.
Его голос доносился из темноты комнаты и из нее шел пар.
Ох, не нравится мне пункт назначения…
– Заходите. Не тратьте время.
– А свет включите? – я переминалась с ноги на ногу, не решаясь войти.
Темноты жуть как боюсь.
– Два варианта, Липова: либо вы заходите, либо отправляетесь домой. Две секунды на размышления: раз…
Зачем так сразу-то? Я не хочу домой. Куда угодно, лишь бы не возвращаться к упрекам: "родили бездарность" и "нахлебницу вырастили".
Едва переступила порог, как дверь плавно закрылась, полностью отрезая от света.
Во мраке долго стоять не пришлось – в нескольких шагах засветилось голубое сияние, формируя множество узоров, и в считанные секунды изменяясь. Хаотичные движения светящегося нечто приковали взгляд, и даже Мороз Морозович, стоящий по другую сторону, не смог побороться за мое внимание.
Ну, без шансов. При всем моем уважении… без шансов.
– Это Холод, – начал пояснять ректор. – Он определит ваше направление в магии, уровень силы. Протяните руку.
Холод? Тот самый… самый настоящий, истинный Холод? И к нему – руку?!
– Быстрее, Липова.
– Дед Морозович… ой… – со страху зажала рот ладонью и теперь во все глаза смотрела не на светящийся Холод, а на хмурого ректора.
В отсветах голубого сияния он, надо признать, выглядел завораживающе. Пугающе красивый длинноволосый блондин с многовековым отпечатком мудрости на суровом лице…
– Простите, – пискнула испуганно. – Простите, Мороз Морозович, вырвалось случайно. Я не хотела, – затараторила, боясь замолчать. – Вы вот совсем не похожи на деда. Ну, какой из вас дед? Вы красивый, статный, за вами наверняка толпы женщин гоняются! Не понимаю, чего вы комплексуете из-за этого "деда" и…
– Достаточно! – оборвал Мороз словесный поток. – Липова, я уже сомневаюсь, стоит ли принимать вас в Академию.
– Почему? – тихо спросила, чувствуя, как сердце уходит в пятки.
– Профессура у меня с тонкой душевной организацией.
– Клянусь, я никого больше не назову "дедом", – заверила со всем энтузиазмом и протянулась к Холоду, пока ректор не отправил домой.
Свечение ринулось ко мне, опутывая руку, а следом все тело.