Николай вспомнил, как они с матерью возвращались от родных из соседней губернии. К усадьбе подъехали вечером, но дело было летом, солнце ещё не зашло, поэтому уже издалека увидели, что дворня не в доме, а сидит на улице в такой час.
– Колюшка, никак несчастье с отцом! – схватилась за сердце мать.
– Не переживайте, Лександра Дмитриевна, всё в порядке в доме, – замахала руками кухарка, – Кинстин Василич прогневались да выпили маленько… Вот все и сбежамши, а то с ружьём и до греха недалеко…
Всё стало понятно. Отец чем-то недоволен, а когда выпивал – в ярости становился на себя не похож.
Мать поцеловала Колю и спокойно, без боязни зашла в дом. Никто из дворни не остановил её, потому как знали – барин, когда видел жену, из разъярённого медведя превращался в разумного человека. Только добрый нрав Александры Дмитриевны так благотворно на него действовал.
Есть ли на земле ещё такие женщины? Сможет ли он найти девушку, похожую на мать? Появился ком в горле, и впервые захотелось плакать. Он выдохнул и стал смотреть дальше содержимое стола.
Счета, долговые обязательства… А это что? Николай подёргал ящик под столешницей и увидел, что тот заперт на ключ, который непонятно, где искать. Елагин задумался. Где отец его прятал? И тут вспомнил, как однажды застал его стоящим у шкафа и что-то положившим на самый верх. Надо проверить. Николай подошёл к тому месту и пошарил рукой по шкафу – точно, вот и ключ.
Замок повернулся легко. Николай затаил дыхание и медленно выдвинул ящик. Два бархатных футляра, две портретные миниатюры, пачка писем, подписанных мелким почерком и бумаги, по виду старинные. Уж кто-кто, а историк безошибочно узнает старые рукописи.
В одном футляре лежал отцовский револьвер системы Смит-Вессон. Батюшка часто рассказывал Николаю, как это превосходное оружие неоднократно спасало его во время войны с турками.
В другом футляре были награды: святой Георгий четвёртой степени и медаль “В память Отечественной войны 1812 года” – деда Василия Дмитриевича Елагина. А вот и отцовские: чёрный железный крест с надписью “За переход через Дунай” и медаль “В память русско-турецкой войны 1877-1878 годов.” И дед, и отец были военными.
Николай взял в руки два старых портрета на эмали. На одной из них изображён предок Иван Перфильевич Елагин. В верхней части портрета стоял масонский знак в виде пирамиды со всевидящим оком посередине. 1770 год. Да, значит, предок был масоном. Вот так новость. А это чей? Он тоже подписан :