Тут можно было бы поставить точку, если бы не вмешательство ИИ, который, используя встроенный протокол экстренного лечения носителя, обнаружил свободную и примерно подходящую по параметрам душу, которую и подключил к моему телу. И все бы хорошо, но именно эта душа оказалась с подвохом. Личность бывшего владельца не исчезла в небытии, а просто находилась в спящем состоянии. И вот теперь, после полной активации, эта самая личность стала мною. Ну или я – ею. Вот именно это и неясно. Впрочем, наверно это и неважно. Жену и сына я люблю, как и раньше. Просто теперь я еще и Семен Александрович Самсонов.
Семен Александрович Самсонов – умер в две тысячи двадцатом году от коронавируса, или по другому «ковид-19», в возрасте шестидесяти двух лет. Семьи не имел. Общался с противоположным полом только ради секса и все. Кроме этого, прошел обе чеченские кампании. Первую в полковой разведке, а вторую уже в составе диверсионной группы. После окончания разочаровался в стране и командовании. Ушел в отставку. Устроился главой безопасности банка, где и работал до тех пор, пока не подхватил вирус и умер. Все его знания стали моими в полном объеме. А еще у нас оказалась одна интересная общая деталь биографии. Мы оба были участниками программы «Возмездие», но об этом потом. Сначала разберусь с разницей миров.
У Семена президентом был Путин, а у нас Скворцов. И главное, я почти сразу нашел, где пошло расхождение между нашим миром и параллельным. У них там после Ельцина стал президентом и преемником Путин, а у нас Черномырдин. Сложно сказать, какой путь лучше, но в итоге наши миры не сильно отличались. Конечно, у нас нет никаких санкций, с Украиной мы не ссорились и уж тем более не воевали. Но при этом общая обстановка не сильно изменилась. Как воровали «верхи», так и воруют. Как там устроили полицейское государство, так и здесь тотальная слежка за каждым несогласным с политикой президента. Разве что в Чечне навели порядок у нас по более жесткому сценарию. Зато у нас в этой республике сейчас тишина, такого беспредельщика в лице Кадырова нет. Впрочем, сомневаюсь, что самих чеченцев такой сценарий устроил. Ну да не суть. Главное заключалось в том, что у меня на улице шел двадцать седьмой год, а Семен умер в двадцатом. Семь лет разницы. И вот это странно. Ибо его душа присоединилась ко мне двадцать три года назад. Не сходится по арифметике, как ни крути.