И все же, получивший столько почета и регалий командующий Танатосом—4 не терпел чрезмерности ни в чем. То было одним из качеств, позволивших ему завоевать особое расположение подчиненных.
Теперь же он остро чувствовал, сколько мудрости было в таком жизненном выборе! Ведь стоя на мостике и руководя последними приготовлениями перед отбытием с орбиты покоренной Нарвиби, Титус До Готт думал не о долге и том, как удачнее распланировать необходимый его телу отдых, чтобы скорее вернуться к делам… а о том, как после всего выкроить достаточно времени чтобы провести его с рыжеволосой девушкой, мирно спящей в его каюте… на его корабле.
Азанет проснулась в полной темноте и очень долго не могла понять, где она и что произошло. Голова буквально раскалывалась пополам, левая рука ныла от плеча и до запястья. Болела при касании припухшая, синеватая скула и, кроме прочего, когда девушка села в постели, у нее жуткой судорогой свело низ живота.
Датчики движения в стенных панелях сработали, и в каюте постепенно набирая интенсивность включилось освещение.
Она все еще была там, в своем страшном сне и всё, кроме скулы болело у нее потому, что он снова взял ее так, как хотел…
Нет… кого она пытается обмануть ведь она сама просила его об этом?
О, Маат, о чем она думала! Как могла так… с убийцей, с этим животным, не имеющим ни малейшего представления о любви, жалости, порядочности, человечности… Неужели все ради выживания? Но как же можно было так быстро и низко пасть…
Волна испепеляющего стыда и отвращения к себе захлестнула девушку, и она с силой сдавила синяк на запястье, желая как—то наказать себя. И, пожалуй, это была самая ее глупая идея за последнее время – от острой боли закружилась голова и ее вывернуло наизнанку за край кровати. Водой, потому что ничего больше она за минувшие сутки так и не села. Но мысли прояснились, позволив собраться и рассуждать, отбросив эмоции.
Свыкнувшись со скручивающей болью внизу живота, она отыскала на полу свою единственную одежду – длинное, тонкое красное платье с мелкими пуговицами на спине, после чего отправилась в душ.
Вряд ли даже самыми едкими средствами из всех, которые она когда—либо использовала для стирки, ей удалось бы вычистить его из себя – не столько из тела, сколько мыслей и поступков, но она сделала все, что смогла. Горячая вода обжигала кожу до болезненной красноты – это позволяло девушке думать, что она делает хоть что—то чтобы остаться чистой перед Создателем.