Нита покосилась на него. Похоже, Фабрисио был из тех, кто в любых обстоятельствах пытается найти что-то прекрасное. Вероятно, окажись он на ее месте, сказал бы, что ее пребывание на Mercado de la Muerte – Рынке смерти – подарило крайне важный опыт в интересующей ее отрасли.
Уф. Она ненавидела таких людей.
В саду зашуршал легкий ветерок, и Нита осознала: ее нос начинает обгорать под жарким полуденным солнцем, так что она поспешила вылечить его прежде, чем появится ожог. Нита чересчур увлеклась беседой и даже не заметила опасности. Она утерла лоб и кивнула Фабрисио:
– Давай вернемся внутрь.
Он неуверенно улыбнулся:
– Жарко тут. Им бы поставить кондиционер и снаружи.
Нита на улыбку не ответила.
Когда они подошли к зданию, Нита остановилась и повернулась к Фабрисио лицом.
– Давай-ка проясним одну вещь.
Он остановился, его улыбка исчезла.
– Конечно.
– Если ты каким-то образом дашь понять кому-то, кто моя мать или что нас связывает, я расскажу МПДСС о твоем отце. Тебя отправят домой, и твой миленький план побега провалится.
Он прищурился; в глазах оттенков стали и кремния Нита впервые заметила проблеск настоящей личности, скрывавшейся за фасадом дружелюбия.
– Если ты расскажешь хоть что-то, что поставит под угрозу мою защиту или подвергнет меня опасности, я расскажу им о твоей матери. И о доле твоего участия в ее делах.
Нита поджала губы.
– Тогда нам обоим придется помалкивать, не так ли?
Какое-то время они пристально смотрели друг на друга, а затем синхронно развернулись и молча вошли в здание.
На ходу Нита сунула в карман цветок дурмана – как ядовитое обещание самой себе.
Нита вернулась в свою комнату. Еще больше белого: стены, подушки, простыни. Единственными цветными пятнами оказались синее одеяло да серый раскладной стул рядом с белоснежным столом.
Она заперла дверь и посмотрела на свои руки. Каким-то образом она умудрилась порезать палец о стебель цветка дурмана.
Сосредоточившись, Нита увеличила скорость свертывания крови и клеточный рост. Капилляры восстановились, порез закрылся. Она вытерла маленькое пятнышко крови, и последнее свидетельство существования ранки исчезло.
Нита упала на кровать, которая прогнулась под ее весом, и закрыла глаза, прокручивая в уме слова Фабрисио. Воскресила в памяти ту часть разговора, в которой он утверждал, будто ее мать шантажировала его отца. Походило на правду, но лишь частично.