– К нам еще никогда никто не вламывался, – сказал он.
«Нашел чем хвастаться», – подумала я про себя.
– Но это еще не все, – продолжал шериф. – Охранник, дежуривший у черного входа, сказал, что к нему подошла женщина и ударила его хирургическим молотком, а что было дальше, он не помнит.
– Извините, какая женщина?
– Женщина, которую вы осматривали. Труп на столе.
Я рассмеялась.
– Этого не может быть.
На минуту в машине повисла пауза. Затем шериф ответил:
– Он клянется, что так и было.
Я посмотрела в окно. Казалось, что передо мной все время прокручивали одно и то же изображение: каждые несколько миль – одинаковые кактусы, чьи изогнутые отростки-руки застыли в приветствии катящимся вдоль дороги шарам перекати-поля.
Приехав в морг, мы застали там охранника. Он внимательно осматривал помещение, откуда мы уехали всего несколько часов назад, словно разыскивал потерянные ключи. Я увидела пустой стол, а потом заметила, что находившиеся на полке медицинские инструменты разбросаны по полу, как будто здесь случилось землетрясение. Мой взгляд упал на ролик марли и ножницы на столе.
Уилсон проследил за моим взглядом.
– Охранник говорит, что голова женщины была перевязана, – заметил он.
Мы с доктором Гомесом переглянулись. Нам оставалось только пожать плечами. Мы вошли в другую комнату, где еще один охранник, которому на вид было не больше девятнадцати лет, сидел на полу с перевязанной головой. Он рассказал нам свою историю, прижимая к голове пакет со льдом.
– Сначала я был один, – сказал он, – а потом вдруг появилась та девушка…
– Предполагаемый труп? – уточнила я.
Он медленно кивнул.
– Да. Она. Встала прямо передо мной. Я ел шоколадку «твикс». А девушка…
– Предполагаемый труп, – повторила я.
Охранник запнулся. Он в волнении посмотрел на шерифа, затем продолжил:
– Ну да. Предполагаемый труп. На ней были брюки. И толстовка. Она была босая.
– В коридоре есть шкафчик для одежды, – вмешался шериф Уилсон. – Лаборанты и охранники, работающие в морге, пользуются им. Его взломали, и одежда, о которой он говорит, пропала.
– Я хотел спросить ее, что она здесь делает, но не мог вымолвить ни слова, – продолжал охранник, его вытянутое лицо было нахмурено. – Затем, когда я, наконец, собрался заговорить, мне на голову опустился молоток.
Я кивнула, стараясь контролировать выражение лица, чтобы не показывать своего отвращения.