Саприненко действительно злился. Он больше не улыбался, а угрюмо смотрел куда-то вбок, мимо Милы, тщетно воссылающей ему свои мольбы о пощаде Герцогу.
Лариса собралась было тихонько засмеяться, но вдруг остановилась, пораженная тем, что увидела на сцене. Перед ней действительно был Спарафучиле – не примитивный бандит-качок, а страшный наемный убийца, углубленный в себя, усталый, непоколебимый. С потемневшим, каменным лицом, сгорбившись, он восседал за столом, вполуха внимая просьбам Маддалены.
Воистину Лепехов был гениален и знал, чего хотел. Кажется, и Корольков заметил трансформацию Саприненко – он молча глядел на сцену, не говоря больше ни слова.
Лепехов, достигнув цели, застыл у кулис, и Костя с Милой допели до конца в полной тишине.
– Ладно, – махнул рукой Мишка, – годится. Пойдет. Давайте теперь беседу Риголетто и Джованны. Артем, Ирочка, идите сюда!
Корольков и Ира поднялись на сцену, и началась столь же длительная работа над эпизодом, где Риголетто строго-настрого наказывает служанке беречь Джильду как зеницу ока.
Тихо скрипнула дверь в коридор. Лариса быстро обернулась: в зал вошел Глеб, и она вздохнула с облегчением. Все время, что шла репетиция, Лариса никак не могла побороть волнение за него: как он доедет до театра по московским улицам с их сумасшедшим движением?!
Она незаметно поманила Глеба рукой. Тот подошел, сел возле Ларисы, потихоньку взял ее руку, повернул ладонью вверх.
– Вот, держи.
В ладонь уютно улеглась связка ключей от машины.
– Заводится с полоборота, – похвастался Глеб, – но как вы тут ездите, ума не приложу. Дважды чуть не врезался, пока доехал.
– Глеб! – крикнул со сцены Лепехов. – Ну-ка подпой Ирине. Там, где ты ее хочешь подкупить, чтобы она привела тебя в сад к Джильде. Давай поживее!
– Ну вот, – тихо проворчал Глеб, неохотно поднимаясь с места, – вздохнуть спокойно нельзя.
Однако на сцену к Артему и Ирочке он вышел, как всегда, веселый и улыбающийся.
Лариса в который раз за эти дни наблюдала, как при первых же звуках его голоса невольно подтягивались, оживлялись все певцы труппы, и те, что сидели в этот момент в зале, и те, которые были на сцене. Она была почти уверена, что следующей Лепехов попросит выйти ее, и чувствовала нетерпение. Ей как никогда хотелось петь. Быть на сцене рядом с Глебом, слушать, как сплетаются воедино их голоса, полностью перевоплотиться в свою героиню, юную, страстную, влюбленную…