Жиль молниеносно ответил:
– Да где ж тебя черти носили! Я весь вечер трезвоню!
– День добрый, мсье Фисьюре, – так вежливо и с акцентом послышалось в трубке, что Ивон испугался и перепроверил номер. Верно – это был Этьен.
Меж тем вежливый голос продолжал:
– Вас беспокоит цыганский табор. Просим сло́ва.
– А-а! Синоптики проклятые, – успокоился Жиль, – знаю-знаю, наслышан о ваших прогнозах. Говорите, пожалуйста, не терпи́те.
– Просим прощения, но мы не очень понимать: это комплимент или шалость? Эти ваши «свиноптики» высоко ценятся?
– Ну… у мусульман не очень. А в чём, собственно, дело?
– Да вот в чём, – перешли «цыгане» на привычный Жилю тембр, – мне Лулу рассказала, что ты уже совсем… того!
– Чего того?
– Ну, как сказать… уже не мальчик.
– Ясное дело. А она откуда узнала?
– От главврача. Да все уже в курсе!
– Господи, да говори уже – сил нет!
Этьен вскрыл карты:
– Будь по твоему, раб мой. А сын мой или дочь мой уже вовсю планирует раскрытие шейки матки! Принимай дорогих гостей, дружище! Нет смысла больше что-либо соображать! Пока невестка моя не родит, я тебя в косые лапы трезвости не отдам – все деньги барменам отдам, а тебя не отдам!
– Невестка?
– Я ж тебе как брат, брат. Да?
– Конечно, брат.
– Ну вот и славненько! Сегодня начинаем обмывать!
– Ого! Всё, значит…
– Да, всё!.. А что всё-то? Напугался? Так я тебя приглашаю на бешеную карусель побороться со страхом: или он тебя, или упьёмся в смерть! Щас вышлю данные о местоположении, а то ты потом забудешь, куда такси вызывать. Да и имя своё. Уже через час буду звать тебя Ибрахим, а тебе и подвоха не будет; ты и паспорт выкинешь – подумаешь: чужой. Да и что там видно-то – в запотелых очках!
– Ладно, – первый раз за день улыбнулся Жиль, – высылай. А потом прищурил глаз, прикидывая: брать паспорт или нет…
Страшно было и Пие. Но, как говорится, накрашенных волков бояться – кофе в Булонском лесу не пить.
В окошке снова маячил главврач и лечащий, но почему-то никто из них не заходил. Пия покрепче схватила Нильду за руку и решила ускорить процесс:
– Мсье Кабо! Вы ко мне? Заходите.
Это подействовало. Кабо махнул на второго и наконец вошёл. Главврач – он и на острове Пасхи главврач: внушительные манеры, поставленный голос, ну и борода с седыми прожилками. Пошелестел, пошелестел он бумагами, вздохнул некстати и уставился на не выпускавшую руку дочери Нильду, которая укололась о взгляд Феликса и обеспокоенно отдёрнулась; потом тоже вздохнула и облокотилась на спинку кровати. От всеобщих вздохов у Пии закружилась голова, и она уже была готова кого-нибудь придушить, но тут Кабо успокаивающе погладил её освободившуюся ладонь и решительно заговорил: