Вот и сегодня же утром, говорю, Нильда не только грушевые бусы отвергла (Пие, естественно, показалось: отвергли её саму), но ещё и добавила, что Эва даже не знала, как выглядели сигареты, не то чтобы закурить! Опять эта вездесущая Эва. Ну как на таком расстоянии она ухитрялась до сих пор отравлять Пии жизнь! Подумать только!
Пальцы всё просовывали, поддевали и привычно затягивали узелки, а когда наступил перерыв в кипящих страстях сериала, Нильда сказала, не поворачивая головы:
– Ну а сама-то ты как думаешь, не права я, что ли? Что вот ты скажешь Изе на татуировку? А если и она с запахом курева начнёт являться? А если ещё…
– Стоп! Причём тут Иза? Сравнила вилку с гребешком – она ещё ребёнок!
– А разве взрослому хватит ума засунуть ядовитое кадило в глотку! – развернулась корпусом Нильда, занимая удобную позицию. – Взрослый у нас, видно, только Жиль. А жена у него глупее горошины. Хуже Изы. Та, заметь, морально не пала до такого.
– А чего ты раскудахталась-то! Давно ли тебе не плевать на меня стало, мадам Нильда? – села напротив и Пия. – О вреде курения она заговорила! От хорошей жизни, по-твоему, отравиться хочется?
– А чего плохого в твоей жизни? Муж, который напропалую перед тобой шелка стелет, иль смышлёная, пробивная дочка-красавица, которая уж давно со мной комнатами поменялась? Ух, тяжесть какая! – нервно покачала головой Нильда. – Остаюсь только я. А коли так, то мигом могу испариться. Я и знаю, что ты меня всю жизнь ненавидишь, не дождёшься, когда меня удар хватит. Сколько мне ещё перед тобой извиняться за твои же выдумки? Недолюбленная она! А кто мерит любовь-то? Тот, кто умеет или не умеет сам любить, не думала?
– Не-на-ви-жу! – процедила Пия.
– О-ох! – так удивилась Нильда, что опустила спицы, ведь женщины ссорились стабильно, но грань никогда не переходили, чтобы, выпустив пар, потом спокойно встречать вечером родню и быть ниже травы, тише воды.
– Ненавижу… – глядела Пия в телевизор на сериальную разлучницу, – тех, кто лезет в чужие семьи. И правда, мы с тобой одинаковые, как сказал Жиль. Я вся в тебя. В свою дотошную мамашу.
– М-да, – осела пышная фигура в ответ, – это-то и печально…
– М-да, – передразнила Пия, – также это и кошмарно.
– Скверно, скорее, – поправила Нильда.
Наконец женщины улыбнулись и, как-то ухитряясь не упустить ничего важного на экране, под тихое звяканье спиц продолжили беседу.