– Не видать?
– Не видать.
– Давно бы, кажется, пора.
– Слышь, глянь на часы. Мои стали, черт! Должно, обо что-нибудь стукнул. Сколько времени мы уже дожидаемся?
Горбунов поднес руку с часами к глазам. Он сделал это так плавно, так осторожно, что на его шлеме не шевельнулась ни одна травинка.
– Семь тридцать две. Стало быть, ждем уже больше трех часов.
– Ого!
Минут пятнадцать, если не больше, они молчали.
– Слышь, Вася.
– Да.
– А что, как его там захватили немцы?
Горбунов наконец высказал то самое, что уже давно в глубине души мучило Биденко. Но Биденко сумрачно сжал челюсти, отчего темные его скулы обозначились еще резче. Глаза сузились, стали злыми.
– Не каркай! Чем зря языком трепать, наблюдай.
– Я и так наблюдаю. Да что ж, когда пусто.
И снова они надолго замолчали, изо всех сил напрягая зрение. Вдруг Горбунов шевельнулся, чуть приподнял голову.
Это движение было едва заметно. Но оно выражало крайнюю степень волнения. Как у очень дальнозоркого человека, зрачки его глаз сразу резко сократились, стали маленькими, как булавочные головки.
Биденко понял, что Горбунов видит нечто очень важное.
– Что там такое, Кузьма? – тихо, одними губами спросил Биденко.
– Лошадь, – так же тихо ответил Горбунов.
– Наша?
– Кажись, наша. Погоди. Зашла в кусты – не видать. Сейчас выйдет. Машет хвостом. Идет. Вот вышла. Так и есть: наш Серко!
– Что ты говоришь! – почти крикнул Биденко.
– Серко. Теперь ясно видать.
– Ну, стало быть, сейчас и пастушок покажется. Я ж тебе говорил. А ты каркал!
Не в силах сдержать радостного волнения, Биденко сделал то, чего ни за что не позволил бы себе при других обстоятельствах. Он ловко изменил положение тела и стал смотреть в ту сторону, куда смотрел его друг.
Так как они оба лежали, прижавшись к самой земле, то поле их зрения было очень ограниченно. Горизонт казался придвинутым совсем близко. И по горизонту среди дымчатого кустарника медленно брела белая костлявая кляча, припадая на переднюю ногу с раздутым коленом.
Действительно, это был Серко. Но пастушка возле него не было.
– Отстал малый. Верно, притомился. Сейчас покажется.
– Небось.
И оба разведчика стали прислушиваться, стараясь за хлопаньем разбитых копыт, которые лошадь с трудом вытаскивала из трясины, уловить звуки человеческих шагов. Но человеческих шагов слышно не было.