Один вопрос околотных насторожил Марфу, и отправилась она поутру в город к дому купца Дорофеева. Дожидалась всё утро у ворот знакомую стряпуху купеческую, а как вышла та из дома – так и пошла за ней следом, а у магазина «Суконные ткани» они «неожиданно» столкнулись. Увидев друг друга, остановились, поздоровались, поговорили о всяком – разном. Тут и спрашивает стряпуха, как бы невзначай:
– Правда ли Марфа, что ты с сестрой Анной в ночь кончины императрицы в доме нашего хозяина?
– Да, – отвечает Марфа равнодушно, – позвали нас полечить захворавшую императрицу, да уже поздно пригласили – не жилец была. Поспешили обратно домой. Анна на сносях была, как вернулись, так и разродилась близняшками.
Подумала стряпуха над ответом Марфы и задумчиво говорит:
– Много чудного произошло в ту ночь. Как приехала императрица, хозяева велели чайком потчевать. Понесла я чай, а она строго приказала: «Загасите немедленно свечи, у меня от них глаза болят». Не хотела, видимо, чтобы при свете я беременность распознала. Но заприметила я, что на сносях она была, живот заметен был. В ту ночь воду горячую с кухни таскали на второй этаж, а дед Еремей – истопник слыхал, как ребёнок средь ночи плакал. Когда поутру объявили, что императрица представилась, то про ангелочка смолчали, то ли помер, а то ли еще что. Но слух дошёл до царской свекрови, что ребёнок рожден был – вот завтра из самого Петербурга жандармские люди к нам приезжают, допросы домашним чинить. Нынче с утра приказали, всем кто в энту ночь в доме был, завтра чтобы никуда шагу не делал, дожидались приезжих.
Распрощались кумушки, и каждая пошла в свою сторону, но Марфа уже знала, что оставлять секретное дело никак нельзя, она слово императрице дала, что спасет её ангелочка – дитяти. Клятву на крови своей! Кто знал – позабудет и никогда ни о чём не вспомнит. Только поспешать домой надо, чтобы до приезда жандармских лиц всё успеть завершить.
Поздно вечером Марфа отправилась в заброшенную избу на краю деревни. Разгребая руками разросшийся бурьян, она взошла на крылечко и толкнула ногой почерневшую от времени деревянную дверь.
Заскрипели под ней старые половицы. От лучины тусклый свет упал на пыльную скамью, на которой лежали ритуальные подношения, принесенные в дом накануне. Марфа достала из-за пазухи только что забитую чёрную курицу. Она была ещё теплая – этого требовал ритуал. Девушка присела на глиняный пол, вспоминая старинное проклятье. Собственно, вспоминать ничего и не надо – колдовской обряд, передаваемый из поколения в поколение, помнила с малых лет. Просто ещё раз хотелось убедиться, что решение она приняла верное. После проведения ритуала жизнь в миру для неё будет закончена. Девушке придётся уйти в монастырь – замаливать страшный грех, слишком много людей она лишит памяти. Марфа даже монастырь себе присмотрела, и подношение монастырю приготовила, чтобы матушка – настоятельница не отказала в постриге. Наконец, решение она приняла окончательно, да и полная луна еще чуть и скроется. Надо поторопиться – успеть.