– Сынок… Ты прости меня, что так суров был всегда с тобой… Я уже подумал, приберёт тебя Господь – так страшно стало. А больше всего страшно оттого, что кто же тогда дело моё продолжит? Иван полоумный, что ли? Или Фёдор немощный? Ты моя надёжа и опора. Ну, спи, спи…
Слёзы выступили не только на его лице, но и на моём. Жалко стало его, такого всегда сильного, большого. А уж как стыдно… Да делать нечего. Прости, батюшка!
Я подождал немного и пошёл, крадучись, в кабинет, сжимая в руке ключ, который перед этим извлёк из кармана батюшкиного сюртука. Открыл его шкатулку, взял несколько пачек с деньгами…
«Прости, Господи», – перекрестился и вышел.
Как уже стало привычным, встретились с Софьей и её тётушкой на бульваре, пошли. Софья была возбуждена:
– Представляете, Савва, долг моего батюшки выплатили!
– Да что вы! – приходится делать вид, что я удивлён. – Теперь вам не нужно работать в больнице?
– Я тоже сначала так думала, но как же я больных брошу? Нет, я решила остаться.
– Софья, милая, как же я восхищаюсь вами!
– А почему же вы не спрашиваете, кто выплатил батюшкин долг?
Я вздрогнул. Неужели догадалась?
– И кто же этот таинственный благодетель?
– Не знаю… Спать не могу, всё думаю, кто же это. Уж я бы ему в ноги кинулась и исполнила бы всё, что бы они ни пожелал…
Увы – всё, что я желаю, не исполнить теперь никому…
Перед ужином зашёл к отцу, опустился на колени:
– Прости, батюшка. Всё, что скажешь, сделаю, поеду, куда пошлёшь. Только прости.
Зол был батюшка, ох как зол. Но когда узнал, на что деньги пошли, вздохнул, задумался, а когда понял, что я вправду готов со всем рвением ему помочь, приободрился.
– У нас тут с господином Бокаром новый прожект образовался. Будем вместе чугунный завод ставить. Там мне надёжный человек нужен, который и в деле понимает, и интересы мои блюсти будет. Так что собирайся, на той неделе едешь.
– Я? А как же… – сказал и осёкся. Конечно, поеду. Я же обещал. Похоже, теперь я знал, каково это, когда рушатся мечты.
Лично Софье не было сил всё объяснять, написал записку: «Дорогая Софья. Простите меня. Дела зовут меня на Урал, и отказаться я не могу, слово дал. Буду всегда помнить Вас, а Вам лучше меня забыть, ибо не известно, когда Бог даст свидеться. Ваш навсегда, Савва».
Софья получила эту записку, уже когда я уехал.