– Неа, погоди, – с громким стоном вожделения выдохнула Амели.
– Что?
– Теперь моя очередь.
Она решительно приперла его к стене. Она ласкала его шею, его грудь. Руками она мяла его мышцы на руках, потом на спине, потом на ягодицах. Она чувствовала, как стальные мышцы расслабляются в ее волшебных ладонях.
Затем она повернула его лицом к стене. Ее пальцы медленно шли от затылка к копчику и закончили свой путь в ложбинке между ягодицами. Лаур шумно выдохнул. И развернулся к ней лицом.
– Не могу больше ждать…
– Я тоже…
И он нежно взял ее на руки. Она обхватила его шею. Они слились в единое целое. Они любили друг друга жадно и страстно. Любили друг друга, как в последний раз.
***
– Почему опоздали на осмотр? – сказал им старый лекарь, когда они наконец вернулись на ежедневный осмотр. – Вы же знаете, у меня множество других пациентов, и я не могу так долго ждать.
– Просите, господин Вацель, – виновато улыбнулась Амели. – Мы просто наслаждались… Мм… Здешней природой.
Старый целитель понимающе кивнул.
– Да, я вижу. В каком-то смысле даже готов вам поверить. Ну ладно, забудем.
– Забудем, – с глуповатой улыбкой нашкодившего подростка повторил Лаур.
Амели попыталась незаметно толкнуть его локтем. Вацель тактично сделал вид, что ничего не заметил.
– Итак, садитесь, юная леди, – сказал он.
– Будет вам, не такая уж я и юная!
– Поверьте, в мои года для вас все, кому меньше семидесяти – юные леди и господа. Уж простите старику фамильярность. Итак, давайте смотреть, как тут у нас дела.
***
За окном стояла глубокая ночь. Посмотрев в окно кабинета главного целителя с улицы, можно было разглядеть фигуры двух людей, сидящих друг напротив друга. Один человек сидел слегка сгорбившись, второй же низко опустил голову.
Он никогда не позволял себе слез. Даже когда в детстве без причины в пьяном угаре его бил отчим, он никогда не позволял себе раскиснуть. Он всегда был сильным. Он был настоящим дасквингом.
Но сейчас Лаур плакал. Он не мог больше сдерживаться.
– Мне очень жаль, Лаур, – серьезно сказал старый лекарь. – Но здесь я бессилен.
– Неужели больше ничего нельзя сделать, Вацель? Неужели, это конец? – спрашивал дасквинг, безуспешно пытаясь унять слезы.
– Вероятно, уже завтра наши обезболивающие перестанут работать. Ее тело в критическом состоянии. Она умирает. Мне очень жаль.