Барилье отступил к стене:
– Мне было страшно, – пробормотал он. – Мне было страшно.
Стало совершенно ясно, что Барилье был трусом. Нарцисс, со своей первобытной хитростью, тотчас же этим воспользовался. Голос его утратил всякую заносчивость, и он перешел на жалобный тон.
– Да, и мы все в ужасе. Несчастные, что с нами станется? Вот мой бедный сын Шарль! Он проиграл тысячу франков, – и даже в эту минуту он не мог не упомянуть суммы без ярости, – проиграл их в Кане, а теперь в отчаянии повесился. Какой скандал, какое несчастье!
– Повесился? – повторил Барилье, пораженный, несмотря на всю свою трусость. – Но ведь это моя веревка! Дезире разбудил меня, чтобы занять ее посреди ночи. Это меня испугало!
И тут он вдруг испустил громкий крик, прозвеневший среди ночи и разнесшийся далеко по пустынным полям:
– Да он жив! Я вижу, как у него движутся губы.
Джоанна также видела это из своего окна. И громкий крик Барилье только заглушил ее стон. Барилье выхватил большой складной нож из своего кармана и, открыв его, побежал к юноше, болтавшемуся в петле. Нарцисс схватил его за руку и остановил его.
– Что вы делаете? – воскликнул он удивленным голосом. – Вы не станете резать такую хорошую веревку. Она совсем новая. С ума вы сошли?
Нарцисс смотрел из-под своих больших бровей на мясника, как будто тот был сумасшедшим. Чтобы глаза его не видели такого безобразия, он стал сам отвязывать кончик веревки, прикрепленной к одному из столбов, поддерживавших крышу.
– Такая веревка, – сказал он, – она пригодится на ферме. Ясно, мой друг Барилье, что вы богатый человек.
Тут заговорила Клотильда. Она и ее мать отошли в сторону и сели рядом на старом ящике, проявляя не больше волнения, чем пара восковых фигур. Голос ее прозвучал, жесткий и раздраженный, в то время, как Барилье держал в своих объятиях неподвижную фигуру Шарля Педру.
– Да, очевидно, Барилье может себе позволить потерять тысячу франков за один день просто так себе, – и она щелкнула пальцем. – Но мы – бедные люди, и, когда это случается, мы должны что-нибудь сделать.
– Придержи свой язык, Клотильда, – рявкнул Нарцисс с гневным предостерегающим взглядом, отпуская веревку. Он подошел к Барилье и, ослабив узел, снял петлю через голову юноши.
– Теперь дай его мне, – и он взял Шарля Педру в свои сильные руки, как будто тот весил не больше, чем куклы на стене.