– Пусть теперь шпионы приходят! – закричал Полидор Кромек. – «Ah, les salauds!1 Мы будем готовы.
Он сделал большой глоток темного пива и объяснил «маленькой мисс», как он меня называл, что днем и ночью у цепи будет охрана, и никто не придет без разрешения.
Полидор развлекал меня в то время. Он был низким, приседал и шатался. У него был громкий раскатистый смех и большие руки и ноги, соответствующие ему. И он носил огромные закрученные черные усы, которые я обожала. Потому что они покрывались пивной пеной, превращавшейся в маленькие лопающиеся пузырьки. А потом он высовывал огромный язык и облизывал их. Он знал, как я обожала наблюдать за этим зрелищем, поэтому всегда старался создать маленькое представление. Я наблюдала за ним и хлопала руками, когда он заканчивал. Полидор лопался от смеха.
– Хорошая маленькая мисс! Ложись спать без страха! Никто не пройдет. Courage! Courage!2
Полидор тогда все время выкрикивал: «Courage!», хотя я не могла представить зачем. Мы, конечно, знали, что во многих милях от нас солдаты вели бои, но это не было нашей реальностью. Пока. Наша деревня была в стороне от главной дороги, шедшей на восток и запад позади холма, недалеко от железной дороги. Она располагалась в местечке изгиба Морина рядом с проселочной дорогой, которая больше никуда не вела.
Три последующих недели наша деревня дремала под солнцем, а Полидор кричал: «Храбрость и мужество! Мы их достанем». Потом Полидор перестал кричать, и ходил с кислым и угрюмым лицом. А если видел меня, то пожимал плечами и говорил горько: «Конечно, это всего лишь Франция». Как будто, если я не была француженкой, то у меня были какие-то преимущества перед Францией. Повозки беженцев день за днем скрипели по дороге на другой стороне холма, а мы слышали звук тяжелых орудий, приближавшихся каждый день. Моя гувернантка собиралась переоборудовать замок под госпиталь. Однажды ночью, в последнюю ночь, когда я засыпала в Шато Доре, я вдруг услышала среди мертвой тишины совершенно новый и странный звук. Как будто мальчик бегал по дорожке и стучал палкой по железным рельсам. Так я впервые услышала пулеметную очередь.
На следующее утро, сразу после завтрака, я побежала в деревню. Весь совет деревни собрали в мэрии, а остальные жители стояли молчаливо снаружи, наблюдая за происходящим в окно. Пришли вести, что мы были окружены уланами. Все верили в это. Уланы! Были крестьяне, помнившие 1870 год