Александр Никишин
«Вечно восемь»
– Мы везунчики! Ты представляешь, какие мы везунчики! – говорил в возбуждении Артём, расхаживая по комнате. Марина молча наблюдала за ним, лёжа поперёк кровати, болтая голыми ногами в воздухе.
Солнце прошло зенит, полуденный зной стал сменяться предвечерним, мягким теплом, и теперь можно было сходить на пляж искупаться в солёных волнах без риска безжалостно обгореть. Первая декада июня на Эгейском побережье радовала стабильной, предсказуемой погодой и буйным цветением трав, кустарников и деревьев. Цвели гранаты, олеандры, рододендроны и много ещё чего из местной флоры, чему у жителя средней полосы на отдыхе не было названия.
Марина по опыту знала, что «пружинного» завода у её кавалера надолго не хватит. Ему нужно просто выговориться и спустить пар (безобидные, по сути, занятия) хоть перед какой-нибудь аудиторией (в данном случае перед своей девушкой), и тогда его можно было брать за ручку и вести, куда ей надо.
Артёму было тридцать два, ей двадцать три. Он, как главный герой книги Ремарка «Три товарища», не имел опыта общения с женщинами, Марина уже успела сходить замуж и за короткое проведённое там время научилась отличать мужчин стоящих от никчемушников и деструкторов. Артём относился к стоящим. Именно к тому типу мужчины, которого можно было полюбить любовью беспроблемной и безоблачной, а не той сумасшедшей любовью, которая всего лишь полгода спустя после замужества мутирует в неистовую ненависть. С Артёмом, подле него, было спокойно. Не тот настоящий мужчина, кто доминирует, но тот, кто контролирует обстановку вокруг себя. Артёму, в его тридцать два, это удавалось вполне. Стабильная и престижная работа – следствие полученного образования, вкупе с образом жизни – следствием хорошего воспитания, а также врождённых и приобретённых доброкачественных свойств характера, создали вокруг него ту атмосферу комфорта и стабильности, которую так ценят познавшие что почём в жизни женщины.
Марина продолжала молча смотреть и слушать. Артём продолжал метаться по комнате и, принимая различные ораторские позы, продолжал говорить так, словно находился перед целым амфитеатром слушателей.