– Да уж, дела… – тяжело вздохнул он. – Обречена бедолага. Совсем еще девочка!
В этот момент в дверь его кабинета постучали.
– Разрешите?
Реаниматолог еще раз тяжело вздохнул. Конечно, ему не раз приходилось сообщать родственникам печальные известия, но впервые это касалось столь молодой пациентки.
– Входите, – собравшись с духом, ответил он.
Как ему было тяжело смотреть в глаза матери, лицо которой выражало столько надежды! Он указал вошедшим на диван, приглашая присесть, и опять подошел к негатоскопу, стараясь стоять к ним в пол-оборота.
– У меня для вас две новости. Первая: состояние Ольги без ухудшения. Вторая: мы установили диагноз…
Он указал на большой лист рентгеновской пленки с множеством небольших снимков.
– Слава богу! – женщина радостно вскочила с дивана и кинулась было к врачу, но он жестом остановил её и продолжил: – У Ольги Николаевны глиобластома. Это опухоль головного мозга. К сожалению, самая злокачественная и агрессивная из всех встречающихся. Локализация опухоли – лобная доля правого полушария, уже с вовлечением в процесс и височной доли.
Врач ткнул ручкой в снимок и продолжил:
– Вот видите, синяя звездочка в центре обозначает зону центрального некроза опухоли, заполненной жидкостью. Желтые стрелки – окружающий мягкотканный компонент опухоли. Красные звездочки – перифокальный отек мозга. Наблюдается смещение срединных структур и нисходящее транстенториальное вклинение мозга. Всё это говорит о высокой степени злокачественности опухоли.
– Это что, рак?! – еле шевеля губами, с трудом выдавила из себя Анна Сергеевна.
– Да…
– Но у нас же сейчас научились лечить рак! – не то спрашивая, не то утверждая, сказал Анатолий.
– Большинство раковых заболеваний действительно научились если не излечивать, то по крайней мере держать под контролем –так сказать, в ремиссии. Но, к моему огромному сожалению, не в этом случае. Опухоль развивается стремительно. Сегодня она уже поразила практически всё правое полушарие. Оставшаяся часть здоровой ткани подвергается сдавлению, в ней развился отек и частично некроз. Проще говоря, половина головного мозга у Ольги не функционирует. Я вообще не могу понять, как она с такой огромной опухолью живет. Всё, что мы можем для неё сделать, – это избавить от болей. Но при этом она уже никогда не придет в сознание.