Едва возникнув, религия стала властным институтом, закрепившим за собой привилегию на контроль общения человека с Высшим Началом. Узаконив ориентиры духовной жизни, богословы определили её границы, узость которых не впускала в мир законопослушной души всю необъятность искомого знания. Первоначальный смысл религии был утрачен. Ни принадлежность к религиозной традиции, ни усердное соблюдений ритуалов и этических заповедей не вносили в сердце человека чувство причастности к той Божественной реальности, к которой он стремился.
Тем временем религия обещала освобождение от тягот жизни и надежду на загробное воздаяние, больше того, она пообещала бессмертие – извечную мечту человека, выросшую из страха перед сумраком небытия. Но всегда находились мудрецы, знавшие о бессмертии. Они не мечтали о нём и не пытались его завоевать; освобождённые от страха, они шли навстречу суждённому бессмертию, понимая, что религия не в силах даровать или отнять его. Другие же, влекомые мелководными обещаниями, сами ещё не понимали, что манит их в религии на самом деле.
И только духовный опыт, по неведомым причинам вторгающийся в размеренную жизнь души, утолял её жажду по искомому, открывая спрятавшийся за манящими обещаниями Смысл, о котором часто не знали даже обещавшие. Несмотря на искажённые послания богословов, всегда находились те, кто следовал не букве, но духу своей традиции, нося в сердце правду о том, что «буква убивает, а дух животоворит»1. Превыше всего они ценили личную связь с Богом. Именно к ним приходил тот универсальный духовный опыт, о котором пойдёт речь в этой книге. К какой бы традиции ни относились люди, упомянутые на последующих страницах, описываемые ими озарения не вызывают сомнения в едином обогатившем их Источнике.
Где бы ни вспыхивал свет духовного опыта – в Европе, Азии или единственном и неповторимом человеческом сердце – он открывал одни и те же истины в тождественных переживаниях. Следы этих переживаний можно обнаружить во всех религиях, эзотерических учениях, откровениях поэтов, мистиков и самых обыкновенных людей. Преломляясь сквозь призму различных культур и субъективных интерпретаций, духовный опыт породил многообразные учения, кардинально отличные друг от друга в идейном смысле. Однако, если отбросить интерпретацию