– Что-то случилось?
– Я беременна…
Не успеваю договорить, как лицо Игоря превращается в застывшую маску. Искажается яростью и злобой. При виде такой перемены я испуганно шарахаюсь назад, со всей силы ударяя о дверь. Он срывается со стула и щеку простреливает жгучая боль. Я стою, прижимая руку к лицу, и не могу поверить, что он это сделал. Ударил меня.
– Ах ты, шлюха поганая…
Ещё один удар – и я проваливаюсь в тьму.
С трудом открываю глаза и вижу перед собой горящие ненавистью глаза Игоря. Не понимаю, куда делся тот любящий и нежный мужчина.
– Игорь…
Не то хриплю, не то шепчу. Губы печет. Щеку простреливает болью, которая безбожно отдает в виски. Голова слегка кружится.
– Ну что, любимая, – теперь это слово звучит их его уст как ругательство, – где нагуляла?
Непонимающе смотрю на него. Что он имеет ввиду?
– Я не понимаю, о чем ты?
Голос слабеет и превращается в тихий шепот. Внутри все замирает от ужаса.
– Как это, что? Я подобрал тебя, как бездомную псину. Пригрел на груди. А ты вон чем отплатила.
– Игорь, это твой ребенок.
Снова хлесткий удар – и мужчина срывается:
– Слышь, ты! – от его крика закладывает уши, и я морщусь от новой волны головной боли.– У меня не может быть детей! Я специально вазэктомию сделал, чтобы вот такие шлюхи не вешали на меня своих соплежуев! Потому и трахал тебя без презерватива. А ты, стерва, решила мне чужого отпрыска впихнуть. Ну уж нет…плавали, знаем!
Руки начинают дрожать. Слабость разливается по всему телу. Только сейчас замечаю, что сижу на полу, привалившись к стене кухни Мысли разбегаются, и я не могу выстроить их в ряд.
–Я…ничего не понимаю…
– Что ты, сука, не понимаешь? С кем-то потрахалась и залетела, а теперь хочешь меня папашей сделать. Хрен тебе, дрянь! Не на того напала. Потрахалась там со своим Гавриловым и меня хочешь теперь подтянуть. Хрен!
– Что? Откуда ты…значит…
Начинаю заикаться.
– Да правда это все было! Тебя развели, чтоб мозг не трахала никому со своими рассказами! Твоему Гаврилову лишние слухи не нужны!
Чувствую, как к горлу подступает тошнота. Делаю рывок и прячусь в ванной. Желудок сводит спазмом, и я сгибаюсь над унитазом. После становится немного полегче. Бросаю взгляд в зеркало и застываю. Половина лица превратилось в сплошной синяк. Губа треснула в нескольких местах, и теперь из нее сочится кровь.