Мой повторный заезд в эту больницу ознаменовался трепетным ужасом всего персонала. Так уж получалось, что любое столкновение тут же превращалось в скандал.
– Вам нужно еще поставить печать на этом документе. Это соседний корпус, четвертый этаж, – отчеканила дежурная медсестра на посту.
– Послушайте, я сегодня уже три раза спускалась и поднималась за разными печатями. У вас не работает лифт. Вы что, не могли мне сказать сразу, какие кабинеты нужно пройти? Я устала ходить, у меня сил нет.
Ситуация начинала меня злить.
– Тогда я не могу вас заселить в палату, – равнодушным голосом отрезала медсестра.
Мне ничего не осталось, как громко выругаться прямо в холле и отравиться в очередной поход по больничным коридорам.
Не виноватая я – это все они! Работники в этой больнице не могли разрешать конфликты и нормально обслуживать пациентов, более того – они совершенно неграмотно подписывали бумаги, гоняя людей по кабинетам, что создавало жуткую путаницу.
И вот, поднимаясь лестницей наверх и мечтая наконец-то попасть в палату, я благодарила бога, что у меня всего лишь больной нос, а не перелом тазовых костей, что мне не девяносто лет и что я регулярно занимаюсь спортом. В холле меня снова встретила дежурная:
– Нужно еще сдать одежду. Гардероб внизу – в подвале налево.
Нехорошие слова застряли комом в горле, готовые вырваться, но в этот раз я поступила иначе. Просто скинула верхнюю одежду на кушетку у стойки дежурного и сказала:
– Сами отнесете. Я больше не могу ходить. Тут больница и больные люди, нужно понимать.
Прочитав на своей медкарте номер палаты, я молча туда проследовала.
Сказать, что Винни-Пух был в шоке – ничего не сказать, моя палата находилась рядом с его кабинетом, и я отлично слышала, как медсестры побежали туда жаловаться. Через какое-то время он зашел лично.
– Мы же с вами договорились. – Роман добродушно смотрел на меня. – Мой кабинет напротив, любой вопрос лучше задавать напрямую. Даже если он будет касаться туалетной бумаги.