– Как ты узнал про истину? – удивилась я. – Ведь это говорили только мне.
– Это говорят всем! Только истина у каждого своя! – Сел на траву совсем рядом и на ухо сказал: – И летать не всем разрешают.
Я смотрела на его изуродованное оспами и живыми ранами лицо. Глаза, его глаза. Они не давали мне покоя. Где я могла их видеть? Он смотрел на меня так искренно и так нежно, что стало как-то не по себе.
– Значит, ты не смог найти свою? Ну, свою правду? – я попыталась прервать затянувшееся молчание.
– Мою правду еще никто не смог выяснить! – очень легко и, кажется, очень спокойно ответил он.
– И что же это за правда, которой нет? – хотела съязвить я.
– Афганистан. Есть такая страна. Просто страна. Я там служил.
Мне стало стыдно и неловко.
– Да ладно! Не дрейфь, прорвемся! – улыбаясь, скомандовал он.
Знакомые слова, где-то я их слышала? Я задумалась, а он снова улыбнулся. Вот гад, все-таки читает мои мысли! Мотя не удержался и залился веселым, задорным смехом. Шишке понравился сей жизненный момент, и она решила поддержать его, начав неистово лизать меня. Если я в реальной жизни всегда пыталась увернуться от ее поцелуев, то сейчас подставляла все: глаза, уши, нос, щеки, губы. Все это было так реально, так вкусно, так к душе!
– А почему Шишка проходит сквозь людей, машины и предметы? – спросила я, анализируя увиденное.
– Ее душа чиста и не подлежит коррекции. Она покинула тело в миг его смерти, в назначенный срок. Просто мне позволили взять ее на время.
– Как на время? Значит, если я вернусь, то она… – Я прижала маленькое, мохнатое и барахтающееся тельце собачки к груди, желая ощутить ее тепло.
– Да, ее там нет! Ее не должно быть и здесь! Я думал, что тебе с ней будет легче. А так как я добросовестно служу, мне сделали исключение! Да и будет она рядом только назначенный тебе срок. И если я не забыл, то это всего семь дней, из которых осталось шесть, и уже восемь утра!
Последние слова отрезвили, а руки сильнее сжали Шишундру, так, что она
взвизгнула.
– Начнем с самого начала. Вернее, с конца. С последнего дня земной жизни. Постарайся вспомнить все. Каждую мелочь. Даже незначительную. – Мотя перешел к решительным действиям.
– Хорошо, хорошо! Вот только ответь еще на один вопрос. Почему души все такие разные и совсем не похожи на людей?
– Душа – это не голый слепок с тела человека. Скорее слепок его чувств. Тревоги, страха, угрызения совести, униженности, страдания, высокомерия, боли, счастья, радости и блаженства. Да-да! И такое бывает! Слышала о блаженных? Те, которым все хорошо! Душа выглядит так, как чувствовал себя человек в момент ее ухода.