Гордо вскинув голову, я ответила не менее вызывающим взглядом. Все они на одной планке со мной. Ещё не хватало прогибаться и лебезить перед неизвестно кем!
– Сюда, госпожа, – повела рукой девушка и, легко спустившись по короткой лесенке, направилась направо.
Следуя за ней, и стараясь не вслушиваться в достаточно громкие обсуждения моей особы, я, тем не менее, решила осмотреться.
Потолок здесь был гораздо выше, нежели в коридоре, а точнее не совсем потолок, каменные перекладины, на которых свисали развеваемые ветром белоснежные ткани. И ясное голубое небо виднелось в их прорезях. В дождь точно не искупаешься. По всей видимости тут не стали делить на этажи и оставили помещение таким большим и без нормальной крыши. Вдоль бассейнов "бежали" глубокие выемки – точно для отвода "небесных слёз".
Меня провели в самый конец площадки и отворили деревянную дверь. Внутри царил полумрак и было очень душно. В этом помещении крыша была, зато не было окон, чадили масляные лампы, развешанные по стенам.
– Купальня готова, – сопровождающая кивнула на чуть парящий крошечный бассейн в центре, – мы вам поможем.
Не спрашивая разрешения, обе девушки приблизились и споро меня раздели.
Оказывается, какое всё же это счастье просто помыться!
Меня тёрли, скребли, потом снова тёрли и так несколько раз. Маленький бассейн стал серым от грязи, смытой с такого маленького тела.
– Ваши волосы нужно разобрать, – сказала самая говорливая девушка, вторая всё также хранила молчание.
Меня вывели из воды, уложили на тёплую скамью, накрыли серого цвета, но явно чистой, простынёй и принялись перебирать сбившиеся в колтуны локоны. Под тонкими, умелыми руками я со временем погрузилась в полудрёму.
– Госпожа, – меня осторожно потрясли за плечо, – прошу вас в лохань, дабы ополоснуться и смыть мыльный раствор полностью.
Речь девушки была плавной и уверенной. Закралось подозрение, что служанка не так проста, как могло бы показаться на первый взгляд. И пусть черты лица грубы и некрасивы, но девушку кто-то учил манерам.
– Как вас зовут? – спросила я, усаживаясь в глубокую деревянную ванну.
– Ирина, – ответила всё та же девушка, – а это Поликсена, – кивок на молчаливую, чуть хмурую напарницу, – у неё отрезали язык, она не может говорить.
Я внимательно посмотрела на Поликсену и хотела было спросить, почему ей отрезали язык, но сдержала любопытство титаническим усилием воли. Пока не время.