Эрика по-прежнему приносила свои игрушки, но иногда все же брала его, тем более, что их количество на «ее» полке продолжало расти буквально с каждым днем.
– Черт! – услышала она как-то, подходя к игровой. Затем последовал звук падения.
Эрика замерла.
«Неужели опять?» – подумала она, на цыпочках приближаясь к двери.
Как можно осторожнее Эрика заглянула внутрь: Макс пихал на ее полку новые игрушки. Вот только они никак не хотели там помещаться – то одна падала на пол, то другая.
– Да чтоб тебя!
Эрика пару минут удивленно наблюдала за процессом, прежде чем решиться подать голос:
– Они не влезут.
Услышав ее, Макс замер. Эрика видела, как напряглись его плечи. Снова появилось желание убежать и спрятаться на кухне, как раньше, когда его поведение становилось невыносимым.
– Куда тебе их положить? – В первый миг показалось, что она ослышалась.
– Что?
Он обернулся, и Эрика заметила, как сильно Макс покраснел.
– Куда их положить? – повторил он.
Она стояла с открытым ртом, не в состоянии вымолвить ни слова.
Поняв, что ответа не дождется, Макс просто начал переставлять игрушки, полностью освободив три нижние полки стеллажа, и расставив там все, что минуту назад пытался запихнуть на одну.
Поверить в то, что видит, было сложно. Неужели он делал это для нее?
– Вот.
Это короткое слово вывело Эрику из задумчивости. Она по-прежнему не понимала, как себя вести.
– Можешь брать, – добавил Макс, видя ее нерешительность, после чего оставил одну.
Произошедшее поразило – Макс не орал, не толкался, выделил больше игрушек. Эрика улыбнулась. Это был момент, когда вновь появилась надежда, что они все же смогут подружиться.
Рождество в семье Уокеров ничем не отличалось от предыдущих. Праздник, если это можно было так назвать, начинался за несколько дней до собственно Рождества с прихода профессионального фотографа, чтобы сделать несколько дежурных снимков, которые мать потом публиковала на своем официальном сайте. Макс не сомневался, что те окажутся красивыми и сумеют показать всем желающим идеальную семью. А другой у сенатора Кэролайн Уокер и быть не могло. И вряд ли кто-то станет приглядываться, чтобы заметить правду: грустные глаза мальчика, отстраненность родителей. Не семья, а трое людей, собирающихся вместе по значимым поводам.
Обмен красиво упакованными коробками, открывать которые они на самом деле будут позже, прошел под слепящие вспышки камеры и сопровождался серией фальшивых улыбок.