– Семёныч! – во всю глотку заорал я соседу. Услышав мой дикий крик, тот зашевелился, слегка оторвав голову от подушки. – Ты его видел?
– Кого? – вытаращил в непонимании тот глаза.
– Мужика, который только что был здесь!
– Ну и что ты орёшь? – спокойно проговорил Семёныч. – Он же вроде бы к тебе приходил!
– Так ты его видел? – не унимался я.
– Видел конечно!
– А рожу его страшную видел, и как он потом по среди палаты исчез?
– Не-е-еа! – почесал небритую щёку, явно что-то припоминая. – Меня сразу же в сон сморило, так, что о чём вы там с ним говорили не знаю. Да и как уходил он, не видел.
– Дед! – тогда я переключился на следующего. – А ты его видел?
– Нет. – неуклюже ворочаясь прокряхтел тот. – Я тоже спал. А что стряслось-то? Пропало чего? – я ему не ответил, и он, тут же позабыв про меня, начал ругать свою бабку, что должна бала его уже давно навестить.
Остальные увечные, на мой последующий поток вопросов, так же никакого вразумительного ответа не дали. – Спал! Сморило! Не видел, не знаю! – вот и всё, что я услышал от них.
Оказывается, что во время нашего с этим мужиком разговора все попросту спали. Причём уснув одновременно! А я тем временем боролся с собой, пытаясь понять, что это только что было? Сон или мой послеоперационный бред? Или же всё это было на самом деле? О последнем мне думать совсем не хотелось. Но тут от тяжких раздумий меня отвлекла открывшаяся дверь в палату, где возникла знакомая мне медсестра. На этот раз войдя к нам, она толкала перед собой на колёсиках небольшой столик, с лежавшим на нём подносом с готовыми к уколам шприцами.
– Обезболивающее? – обратилась сразу ко всем.
В ответ ей тут же посыпались пожелания, что все, без исключения, в нём нуждаются. – Давай! – я без раздумий повернулся на правый бок и приспустил трусы.
Сделав всем необходимые уколы и раздав полагающиеся по рецепту таблетки, она вновь удалилась. А я, чувствуя, как постепенно начинает действовать поставленное ей обезболивающее. Потому, как боль в моей растревоженной ноге, медленно, но начала уходить на второй план. Попытался выкинуть из головы все лишние мысли и просто забыться спасительным сном.
Проснулся я только тогда, когда на дворе уже была глубокая ночь. В палате свет не горел, только его слабые отблески от уличных фонарей пробивались через окно четвёртого этажа. Да ещё на тёмном фоне палаты, отчётливо выделялась входная дверь, с горящим в коридоре за ней дежурным освещением. Какое-то время пролежал в тишине, нарушаемой только скрипом больничных коек с редкими стонами их хозяев. Достал из тумбочки сигареты и выполз на подоконник, чтоб покурить. Высунувшись в окно увидел, как в “приёмник” подъезжает с мигалками автомобиль скорой помощи, из которого на каталке волокут ещё одного неудачливого пациента.