У меня было сотрясение, ушибы, порезы и кровотечение. И адова боль в душе, в которой бились эти слова. Я не помню, давали ли мне наркоз, как обрабатывали раны и ставили ли капельницы. Но голос гинеколога и запах антисептика, смешанного с алкогольными парами, я не забуду никогда!
В обычной жизни отчаянье наваливается постепенно. И на каждом этапе погружения в его удушающую глубину есть возможность остановиться и пойти обратно.
В моём случае я оказываюсь на дне моментально. И никакого света в конце тоннеля. Только чернота отчаянья. Выхода нет. И слова врача по кругу, как старая заезженная пластинка «ребенка-больше-нет-ребенка-больше-нет…».
Сейчас мне нужна была помощь. И кто-то с сильными руками мне её оказывал. Он шептал мне что-то на ухо. Держал меня на объятиях и целовал пальцы, которыми я закрыла лицо от боли и страха.
–
Алёнушка, всё прошло, всё хорошо. Никто никуда не едет. Я с тобой. – Теперь по кругу шли эти слова. А еще мерное покачивание и негромкий ритм. Словно кто-то тихонько шлёпал по столу.
Голоса вокруг сначала стали тише, а потом и вовсе пропали. Слёзы закончились. Осталось только тепло и сила чьих-то родных рук. Аромат родного тела.
Окончательно я пришла в себя уже дома. Денис сидел в кресле в обуви и ветровке и держал меня на руках. За окном уже серело. Как я тут оказалась я не помнила совершенно. Пошевелилась и тут же была крепче стиснута сильными руками.