Эту двойственность мы ощущаем уже в летописных рассказах о гибели князя. Читая книгу, можно, например, сравнить почти современное событиям свидетельство Новгородской летописи – и записанный несколько позднее, но тоже в XIII веке, рассказ Суздальской (Лаврентьевской): говоря о поведении князя во время нашествия Батыя и о его гибели на Сити, они очень по-разному расставляют акценты. Или, в ещё большей степени, вопиюще противоречащие друг другу повествование Степенной книги царского родословия, прославляющее Юрия как святого и благоверного князя, – и донельзя очерняющую его злую легенду, приведённую в одной из редакций Жития современника Юрия, святого князя-мученика Михаила Черниговского (оба эти текста, принадлежащие XVI столетию, помещены во второй части книги).
Да и по сей день отношение к князю различается – порой кардинально. Люди воцерковлённые почитают его как мученика и святого, и к его гробнице во владимирском Успенском соборе всегда стоит очередь желающих приложиться к его мощам. Другие видят в нём прежде всего незаурядного политика, третьи – рыцаря, пожертвовавшего жизнью ради родной державы. Но есть и те, и их немало, для кого князь Юрий – лишь слабовольный и трусливый правитель, более пекущийся о собственном благе и не способный предвидеть будущее хотя бы на один шаг вперёд…
Но нашествие Батыя и гибель на реке Сити – далеко не единственные сюжеты в биографии великого князя, заслуживающие внимания. Не будем забывать о том, что князь был основателем Нижнего Новгорода – города, которому суждена была великая судьба. А такое – историческая прерогатива далеко не каждого правителя! Поздняя легенда приписывает Юрию основание ещё одного города, носящего его имя, – Юрьевца Повольского (ныне Юрьевец Ивановской области). В XVII веке князь Юрий (или, правильнее, согласно церковной традиции, Георгий) Всеволодович был причислен к лику святых – между прочим, последним перед великим Расколом Русской церкви, что объясняет особое почитание его приверженцами старого обряда. И именно в старообрядческой среде возникла легенда об основании им ещё двух городов-призраков древней Руси – Малого и Большого Китежей. Так князь приобщился и к сказочной, или, если угодно, эсхатологической, истории Руси, связанной с ощущением близящегося конца света. В легенде о граде Китеже, равно как и в знаменитой опере Римского-Корсакова на ту же тему князь Георгий предстаёт перед нами совсем в другом образе, в котором едва различимы черты подлинного владимирского правителя XIII столетия.