– Мари, ну наконец-то! Я уже собиралась идти тебя искать!
Женщина отложила половник в сторону и небрежным движением руки смахнула выступившие на лбу капли пота.
– Принесла, то, о чём я тебя просила?
– Ой! Совсем забыла!
Мари сняла с пояса суконную сумку для трав и с виноватым видом протянула маме. Она была пуста. Женщина упёрла руки в бока и попыталась напустить на себя грозный вид. Но, как всегда, у неё ничего не вышло. Глядя в эти ясные глаза, полные детской честности и наивности, Мадлен просто не могла заставить себя рассердиться. Мари так сильно напоминала ей саму себя в этом возрасте, что злиться на дочь не было ни сил, ни желания. Счастливейший возраст! Длился бы он подольше… Огненно-рыжие локоны окутывали плечи девочки подобно колдовскому пламени, вздёрнутый к верху нос, усыпанный веснушками, и оливковые с миндальным отливом большие глаза, в которых лучилась искренняя радость и юношеское озорство. Да, Мари была точной копией мамы, за исключением глаз. Они достались девочке от отца.
Патрис… Как же мне тебя не хватает, думала Мадлен, любуясь своей единственной дочерью, почему жизнь настолько жестока, отнимает у нас лишь самое дорогое, самое ценное? Она вздохнула, отгоняя прочь тяжёлые воспоминания.
– Что же тебе помешало на этот раз?
Мама взяла сумку из рук дочери.
– Ты чем-то взволнована? – спросила она, заметив, как у Мари мелко дрожат пальцы, – Что стряслось?
– Там солдаты на дороге! Много! И монахи, все в черном, будто на похоронах.
– Англичане? – забеспокоилась Мадлен.
Последние бои отгремели в окрестностях Сент-Коллена, их крохотной деревушки на берегу Сены, уже более года назад. Поговаривают, что королю Карлу удалось оттеснить английские армии к самому морю. Но, кто знает, сколько ещё вражьих солдат бродит в окрестных лесах, промышляющих разбоем и грабежами.
– Нет, точно не они, – замотала головой Мари, – Едут из Руана.
Не успела она договорить, раздался колокольный звон, созывавший жителей деревни к лобному месту перед церковью. Мадлен тревожно взглянула на дочь, и они обе вышли на улицу. Там уже собиралась толпа. Люди стекались к центру деревни серыми покорными ручейками. Мадлен повязала голову платком, тщательно убрав под него свои волосы и проследила, чтобы у Мари ни один из её роскошных локонов также не был виден из-под чепца. Тем, кто хоть чем-то отличается от остальных людей, всегда жилось нелегко, а в последнее время и вовсе стало невыносимо.