Мари подняла повыше глиняный сосуд и потрясла.
– Половина. Даже чуть больше!
– Хорошо, на первое время хватит, – мама улыбнулась, превозмогая боль, сдавившую грудь, и вытерла губы, – Но потом понадобится больше. Сбегай в западный лес, на ту полянку, что я тебе показывала прошлым летом. Ты же помнишь, как выглядит душица, милая?
Мари кивнула.
– Набери целую сумку, до краёв. Сейчас самое время для сбора душицы, пока её листочки не успела позолотить осень, – она зашлась кашлем, и дочь терпеливо ждала, пока приступ не утихнет, поглаживая Мадлен по спине, липкой от холодного пота.
– Только сперва зайди к тёте Габьер, попроси молока и хлеба, – наконец, справившись с кашлем, произнесла она, – Скажи, я потом ей всё верну вдвойне. Как только смогу встать с постели! Ну, всё, беги, тыковка моя! Я тебя люблю!
– Я тебя тоже люблю, мама!
Мари схватила полотняную сумку, натянула чепец на самые уши и выскочила на улицу. Мадлен тяжело откинулась на подушку. «Что с ней будет, если я умру? – пронеслось у неё в голове, – Мари, конечно, уже взрослая девочка, но недостаточно взрослая для самостоятельной жизни. Эх, надо было отдавать её замуж за Жака Луве, когда тот приходил свататься. Торговля у его отца идёт в гору, какое-никакое золото водится. Глядишь, скоро в город переберётся. Так бы и Мари с собой забрал, пристроил бы где-то служанкой. А, так, что её ждёт тут, в Сент-Коллене? Ничего, кроме соседских сплетен и подозрительных взглядов в спину».
Мадлен тяжело вздохнула и закрыла глаза. Время покажет. Человек предполагает, а судьба располагает.
Мари бежала со всех ног, перепрыгивая через глубокие лужи, старалась не поскользнуться на размытой дождём дороге. Заскочив по пути к тёте, она в двух словах рассказала той, что произошло. Габьер в ответ лишь покачала седой головой и потрепала девочку по плечу.
– Молись и не оставляй надежду, всё в руках Господа, милая! – ласково проговорила женщина, – Я сама занесу Мадлен продукты. Заодно проведаю сноху. А ты ступай, девочка моя, беги за травами!
И Мари, что есть духу, побежала дальше. Тётя хоть и слыла в деревне первой склочницей и ворчуньей, в душе была очень доброй и милой. Когда пришли печальные вести о том, что Патрис, её младший брат, не вернётся с войны, Габьер не бросила Мадлен с маленьким ребёнком на руках, а поддержала, чем могла. Вместе они смогли встать на ноги и оправиться от пережитого горя. Вот и сейчас, зная о том, что Мадлен наотрез отказывается брать деньги за своё ремесло, тётя Габьер, время от времени делилась со снохой едой и старой одеждой.