Максим зашагал к центральной улице и увидел перед перекрёстком скучающее такси. От радости он замахал руками, и машина, отвечая ему взаимным приветствием, зажгла фары и двинулась навстречу. Услышав адрес, водитель согласился ехать только до поворота на «грунтовку», сославшись на то, что у него якобы нет «запаски». А Максу это было даже, кстати, потому что он хотел немного прогуляться после затхлой камеры и насладится вкусом своего внезапного освобождения.
На этом заканчивается та часть истории, в которой ещё можно уловить привычный жизненный пульс и примерить на себя некоторые бытовые ситуации, мой дорогой читатель. В это утро ещё были доступны взору бумаги в чёрной папке майора Захарова, свидетельствующие о стычке Максима Зиновьева и Михаила Анатольевича Жмыхова, но через неделю, Алексей Аркадьевич их уничтожит, даже предварительно не переговорив, как планировал, с виновником этой заварухи.
Вопрос, который я хочу затронуть, следует, вернее всего, отдать на откуп историкам, но мне кажется, что с приходом к человечеству такой богини – как грамотность, преклоняясь перед ней, мы стали доверяться только документам, бумагам с подписями и печатями, словно подчёркивая свою непосредственную приближённость к этой богине. Обычные слова, конечно, остались значимыми для нас, но если они даже слетели с уст президента, то всё равно, неплохо бы их зафиксировать каким-нибудь документом.
К чему я этим отвлёкся? Да, потому что, как я уже намекнул, дальше мне предстоит освещать события мистические, с точки зрения обычного мировоззрения, и к своим словам никаких заверенных бумаг я приложить не могу. Если и есть какие-то документальные отголоски моему повествованию, то они скудны и никому не интересны, как, впрочем, и сама жизнь обыкновенного человека. Ну, например: в городском загсе хранится бумага о разводе Валентина Владимировича Егорова с гражданкой Егоровой Татьяной Васильевной, и где-то в этом же здании находится запись о смерти Ивана – сына бабы Пани. В отделе кадров больницы лежит трудовая книжка Людмилы Алексеевны Добротовой, а в библиотечном журнале и в некоторых сохранившихся школьных дневниках вы обнаружите записи и подпись Маргариты Николаевны Потёмкиной. Эти люди – реальные, а со всем остальным, вам придётся поверить мне на слово.