И если мы преуспели в том, что «наши космические корабли бороздят просторы Вселенной», то для гуманитарных наук это были потерянные десятилетия.
Когда началась «перестройка», Аделаиде принес печатать диплом юноша с философского факультета, его заголовок был: «Общая теория систем». Аделаиду всегда интересовали такие вещи, поэтому, когда юноша пришел забирать отпечатанный диплом, она позволила себе сделать ему несколько замечаний. Тот разинул рот – впечатление было такое, что заговорила обезьяна, ведь он же явно был уверен, что она – простая машинистка, а тут вдруг – свободное владение темой.
Паренек, пришедший в себя через несколько минут, послушался Аделаидиных резонов, и защитился с блеском, а после защиты притащил к ней своего руководителя – доктора философских наук. Немного пообщавшись с Аделаидой, тот предложил ей идти учиться к ним на факультет. Увы… для Аделаиды все это уже было поздно – существовал ребенок, который нуждался в ее заботе, а для этого надо было много работать, чтобы заработать на «прожиточный минимум» и сверх того…
Так что философия, очень сильно интересовавшая Аделаиду, пошла побоку – философией сыт не будешь; но еще старик Ионас, дедушка Аделаидиной дочери, который тоже, как-никак, был профессором юриспруденции и другом Анастасии Цветаевой, а также доктором философских наук, говорил Аделаиде, что она единственная женщина, с которой можно рассуждать на философские темы – а главное (надо же!), она всё-всё понимает…
Глава 5
Перемешав голубцы с философией, автор, спотыкаясь, движется по канве Аделаидиной жизни, в которой, как говорят наши люди, «без бутылки не разберешься» (читатель наверняка уже несколько застопорился, запутавшись во всех этих разборках деревенских бабок друг с другом, и не понимая, какое отношение это имеет к Аделаидиным «претензиям к Господу Богу», который вообще не тот, за которого его обычно принимают все нормальные люди, а какая-то вполне конкретная «личность», которую Аделаида упрекала каждый раз, когда жизнь ее била по голове, а это было довольно часто).
Больше всего на свете Аделаида не любила рано вставать. Все, что угодно, только не это, потому что рано утром Аделаида была не человеком, а бесформенной протоплазмой, абсолютно ни на что не годной, так что не только из «идейных» соображений, но и вполне по конкретной причине – полного ее отсутствия в самой себе по утрам, она не могла ходить на работу, как все люди, потому что для того, чтобы к девяти часам утра попасть на эту самую работу, надо, как известно, встать не позже семи часов утра. А Аделаида на такое была органически не способна даже разово, уж не говоря о том, что этот подвиг надо было совершать в течение многих лет каждый божий день.