Призраки плачут? Какая разница. Ему надо сидеть в доме и ждать.
Напрягая мышцы рук и плеч.
– Давай побыстрее, прошу тебя, – сказала тогда матушка Сут.
А потом многие месяцы он носа не казал из «Стихотворного древа» – даже в сад не выходил, чтобы обиходить растения. Сидел целыми днями в спальне или поздними вечерами бродил по дому, не находя себе места, чувствуя, что еще немного – и он спятит. Он нашел старые записки, что она ему писала до своей смерти, завалившиеся за плиту, промасленные и непрочитанные или упавшие под куст: встретимся здесь, Зав, почему бы нам не сходить… И он стоял, теребя их в руках, и шептал: жена, жена… Это слово превратилось в багровую тень, которая с шелестом вылетела сквозь щель в стене, метнулась вниз с утеса и попала в соседский дом, где перепугала детей, вытаращивших на нее глаза и прикрывших рты ладошками.
Но за весь год Найя так ни разу к нему и не вернулась.
* * *
Айо приехал в ресторан через две недели после погребения со своим немудреным скарбом, уместившимся в трех потертых саквояжах, и с желтым цыпленком под мышкой. В его жизни было свое горе: год назад в результате несчастного случая на стройплощадке Айо стал скрюченным хромоногим инвалидом, а покуда он поправлял здоровье, его брак распался.
Завьер крякнул, впустил его в дом и ушел к себе в комнату дожидаться Найю.
Айо объявил себя старшим администратором, приняв обязанности распорядителя всеми делами в «Стихотворном древе», и довольно быстро организовал доставку обедов навынос. Это были самые обычные пирожки с курятиной и кокосовая вода. На дороге у подножия утеса он приладил вывеску:
Радетель приготовит тебе яство лишь раз в жизни, а здесь ты каждый день можешь покупать пирожки с начинкой!
Предприятие сразу стало успешным: три дня в неделю через кухонное окошко быстренько передавали аккуратные теплые пакеты с пирожками, в ресторане царила идеальная чистота, это была дополнительная работа для персонала «Стихотворного древа» с достойной зарплатой, все работало как часы, так что, когда радетель выходил из своей комнаты и спускался в ресторан, ему не о чем было беспокоиться.
И так каждый день!
Завьер не замечал наглую компанию, пока Му не обратила его внимание на большую шумную толпу местных жителей, прибывших с требованием убрать вывеску с утеса. Он раздраженно посоветовал им через нее не быть такими обидчивыми и, встав у окна спальни, увидел, как рассеивается толпа приунывших горлопанов, шептавших себе под нос проклятия. Тогда-то он и оценил их преданность; а еще оценил чувство юмора Айо – его брат был истинный адепт равноправия. Завьер подозревал, что Айо не верил ни в каких богов и, уж конечно, не верил, будто его младший брат избран богами. Айо умел одно: усердно трудиться и, хромая, часами ходить по окрестностям.