– Я Эмма, сестра Лии, – сказала она, лихорадочно соображая, как же ей выпутаться из неловкой ситуации. Может, сказать, что Лия заболела или подвернула ногу? Или срочно уехала на съёмки к чёрту на кулички, где нет сотовой связи?
– А где же сама Лия, позвольте полюбопытствовать? – всё так же вежливо продолжал допытываться герр Кристоф.
Эмма не придумала ничего лучшего, чем сказать чистую правду:
– В аэропорту, ждёт вылета… – И тут же добавила: – Только пожалуйста, не сообщайте об этом нашему отцу!
Наверное, её мольба прозвучало настолько нелепо, что импозантный мужчина, весь такой гладкий и дорого пахнущий, прыснул в кулак, не сдержавшись.
– А с какой стати я должен жаловаться вашему отцу? – весело спросил он. – За кого вы меня принимаете, милая фройляйн? Вы и ваша сестрица? За директора школы, который будет ругать вас за прогул и обязательно позвонит грозному фатеру?
Эмма мучительно покраснела от стыда: за мнительность и предубеждение сестры, за то, что в очередной раз поверила ей и выставила себя совершенной дурой в глазах разумного и порядочного человека…
– Вижу, вы в вечернем наряде, Эмма. Вы готовы поехать со мной в театр вместо сестры? – неожиданно осведомился герр Кристоф.
– Да, – только и смогла сказать вконец обескураженная девушка.
– Тогда поехали! – он завёл машину. – А по дороге вы мне всё расскажете – ну, или хотя бы то, что сочтёте нужным.
Всё-таки он был настоящим дипломатом!
И Эмма рассказала ему всё: про Лию, про Оскара и про Париж, а также про желание отца поскорее выдать замуж легкомысленную дочь и боязнь той открыто перечить отцу. Они уже подъезжали к Большому, когда герр Кристоф с улыбкой заявил:
– Я обязательно запомню эту историю! Знаете, зачем? Когда ваша сестра станет звездой и весь мир будет добиваться её благосклонности, у меня будет, как говорится, туз в рукаве!
Он умел расположить к себе, этот уже немолодой, но ещё привлекательный мужчина. В ожидании начала спектакля, почти преодолев робость, Эмма дала себя втянуть в непринуждённую беседу о новых постановках в московских и мировых театрах, об искусстве и моде, о моде в искусстве. Правда, саму оперу она почти не слушала. Пока Тристан и Изольда неслись навстречу року, она сидела в ложе, погрузившись в свои мысли: завтра ей предстоит поездка в другую страну, где придётся жить и работать совершенно одной – а она, оказывается, так плохо знает людей, так привязана к дому, к родителям и сестре! Особенно к сестре – вот ведь в какую глупую ситуацию из-за неё попала…