– При нем телефон или планшет нашли? Может, звонил кому с острова или писал?
– Менты разберутся, – скривился Гаранин. – Мне важно, чтобы тебя не привлекли, куколка!
– А зачем меня своей женой назвал? – невинно поинтересовалась она. – Теперь вопросы начнутся.
– Ничего подобного, – буркнул он. – Все и так знают, что я женат.
«Врешь, как дышишь, – хотелось вставить Свете, но она сдержалась. – Пой, ласточка, пой!»
– Так вопросов меньше, – принялся оправдываться Гаранин, злясь на самого себя.
– Наоборот больше, – ехидно заметила Света. – Придет участковый, попросит паспорт…
– А у тебя там что написано?
– Да уж точно, что не твоя жена, – отрезала Света, лихорадочно соображая, какой именно паспорт стоит предъявить, когда понадобится. Гражданки ЕС? Или России? Что сейчас безопасней?
– Никто ничего не попросит, – рыкнул Гаранин. – Поэтому и сказал так. Перестань забивать себе голову ерундой и держись нашей легенды.
– Я не понимаю зачем? – оторопела она.
«Хороший вопрос, – мысленно усмехнулся Арсений. – Я сам бы хотел это узнать!»
А вслух, чтобы сменить тему, поинтересовался:
– С какой же скоростью ехал твой муж, что не вписался в поворот?
– С большой, – поджала губы она. – Он шел первым и не собирался никого пропускать.
– Стритрейсер, что ли? – уточнил Гаранин.
– Ага, – кивнула Света, вспомнив улицы Монако и ревущие болиды. – Он самый.
Она снова оказалась там и из окна комментаторской трибуны следила, как Люсьен вырывается вперед и несется навстречу к своей гибели. И в который раз задалась вопросом, если бы он сбавил скорость, удалось бы предотвратить трагедию?
Света сама удивилась, что сдержалась, не расплакалась, не закричала от бессилия и вселенского горя. Она лишь повернулась к Гаранину и, преданно глядя в глаза, проворковала:
– Расскажи лучше о своей жене.
– Это еще зачем? – удивился Арсений, уставившись на нее, будто она сморозила редкую чушь.
– Ну должна же я соответствовать. Так сказать, вписаться в образ, – хмыкнула Света.
– Только попробуй, – рыкнул он, – придушу голыми руками.
Всю ночь Гаранин не сомкнул глаз. Все пыхтел, отвернувшись от Светы. Но по его напряженной спине она сразу догадалась, что ему не до сна. И на долю секунды почувствовала сожаление, что он лежит отдельно, а не обнимает ее, не шепчет в ухо дурацкое «маленькая». По большому счету Гаранин раздражал, да и секс без душевной близости сразу превращался в акробатические этюды. Но Свете хотелось тепла – спасительного и мимолетного – именно от Джина, и провались все пропадом! Страдай сейчас от бессонницы Люсьен, она бы прижалась сзади и, вдыхая запах любимого, постаралась растормошить. А там бы уже и до любви дело дошло. Но Света не посмела навязываться почти незнакомому человеку, тем более такому сумасбродному, как Арсений Гаранин. Она, повернувшись лицом к стене, печально положила ладошку под щеку и через несколько минут очутилась в царстве Морфея. Гаранин потянулся к ней через пару минут, но, услышав ровное дыхание, будить не стал. Он осторожно выпростал свое тело из-под одеяла и, усевшись верхом на старый деревянный стул, уставился в окно. Не то чтобы он злился на себя, нет! Злостью даже трудно назвать его состояние. Ярость, бешенство – и то, пожалуй, слишком мягко.