– Ты думаешь, она вернется? – не сдержался Бессараб. – Я не уверен. Во всем, что касается твоей сестры и нашей с ней дочери! Вечно какие-то причуды! Вот что ей понадобилось в Зарецке? Что?!
– Не ори, – устало отмахнулась Лина и добавила веско – Отправь к ней курьера! За неделю обернется.
Иван Бессараб воззрился на нее невидящим взглядом.
– Возможно, ты и права, Ангелина, – пробормотал он. – И другого пути у нас просто нет.
– Можно еще расписаться за нее, – отмахнулась Лина.
– Это подлог, и мы договорились этот вариант не рассматривать, – рыкнул Бессараб. – Еще раз предложишь, вылетишь с работы.
– Ага, – хмыкнула Ангелина. – Напугал, сил нет! На следующем собрании учредителей подговорю Светку и переизберем тебя, Иван Григорьевич! Наши семьдесят процентов против твоих тридцати.
– Я у нее долю выкуплю и наконец уволю тебя, – рассмеялся Бессараб.
– Ты же тогда от скуки помрешь, – заявила Ангелина и гордо покинула кабинет. Иван долго пялился на закрытую дверь, раздумывая и гадая, в какую беду попала Света. Когда сегодня утром по дороге на работу позвонил Михеич и принялся буровить какую-то ерунду про пельмени, то Бессараб не сразу понял, о чем речь. А когда дошло, то, резко перебив бывшего взводного, рявкнул:
– Девушку как зовут? Как выглядит?
Михеич что-то уточнял у жены. А потом, когда все сошлось до малейших подробностей, Бессараб, не сдержавшись, выругался. Грязно и витиевато.
– Твоя знакомая, что ли? – обиженно протянул Михеич, не понявший, каким образом угодил под раздачу.
– Это моя дочь, – рыкнул Иван.
– Дочь? – удивился Михеич. – Так она у тебя только школу заканчивает…
– Та приемная, – уточнил Бессараб. – А эта – родная.
– Так… – попробовал встрять Михеич.
– Головой отвечаешь, Молот – пробурчал Иван, тяжело вздохнув.
Михеич, которого почти тридцать лет никто не называл боевым позывным, внезапно приосанился и тихо пробормотал:
– Понял, Бес. Не боись. Присмотрю.