– Но я забеременела… И мы с тобой поженились только из-за этого.
Лицо Данте помрачнело.
– Я совсем не это имел в виду, и ты знаешь об этом. Я знаю, ты винишь меня в том, что у тебя случился выкидыш, но…
– Я виню тебя?
Данте горько усмехнулся.
– Разве ты никогда не думала о том, что, если бы тебя не заставили переехать в другую страну, в чужое окружение, что, если бы ты не была изолирована от всего привычного тебе, ты не потеряла бы ребенка?
– Я ни о чем подобном не думала.
По его лицу было видно, что он так не считает. И почему ей никогда не приходило в голову, что Данте винит себя в потере ребенка?
– Врачи говорили мне, что многие женщины теряют детей на ранних сроках беременности, даже не зная о том, что они забеременели.
– В этом деле большую роль играет стресс. Если бы у нас был умопомрачительный роман, то страсть сгорела бы, как костер, и мы расстались бы друзьями.
– Разве мы не договорились о том, что этого не могло быть?
Данте пожал плечами. Он вообще не собирался жениться и считал, что будет ужасным мужем. Так оно и вышло.
– Тебе пора идти. – Прикусив нижнюю губу, Беатрис взглянула на дверь.
– Да, я сейчас уйду.
Внизу было тихо, но Беатрис поняла, что тайно выпроводить Данте ей не удастся. Майя все равно увидит его.
«От моей сестры ничего не скроешь!» – с улыбкой подумала Беатрис.
Она затянула пояс на халате, и шелковистая ткань соблазнительно обрисовала грудь. Взгляд Данте устремился на ложбинку между ее грудей.
Беатрис сглотнула – от блеска его глаз у нее пересохло в горле.
– У тебя халат такого же цвета, как та твоя кофточка, в которой я тебя увидел в первый раз.
– Правда? Я не помню, – солгала она.
– Ты сделала только хуже, прикрыв лицо той шалью. И ты ругалась, как матрос, когда врезалась в меня.
– Это ты врезался в меня, – возразила Беатрис, переведя дыхание. Она вспомнила, как он взял у нее шаль, проигнорировав ее протест. «Позволь», – сказал он, и она позволила ему. А вскоре позволила гораздо больше.
Даже умоляла его об этом!
– Ты выглядела такой… – Она была юной, свежей, совсем не похожей на тех прилизанных созданий на подиуме. И она была гораздо сексуальнее безо всякого макияжа, с распущенными светлыми волосами. Они рассыпались, как шелк, по ее спине. Ему следовало догадаться тогда, что она была невинна, но он не думал об этом. А когда осознал, было уже слишком поздно.