Через три месяца было произнесено «Слово в великий пяток», в котором уже видны чрезвычайные способности проповедника.
В начале января 1809 г. иеродиакон Филарет вызван в Петербург наставником философии во вновь открывавшуюся духовную академию.
Здесь он разом выдвинулся на вид и имел возможность показать свои дарования.
Деятельность Филарета, достигшего в скором времени положения ректора академии, была неизмерима.
Он преподает, пишет обширную записку для супруги императора Александра I, императрицы Елисаветы Алексеевны, – «Изложение разности между восточною и западною Церковью», рассуждение «О нравственных причинах неимоверных успехов наших в Отечественной войне», для студентов академии – введение к книгам Ветхого Завета, записки о книге Бытия, начертание церковно-библейской истории. Все, что он писал, было так ново, так глубоко, так блестяще, что целые неизвестные горизонты открывались пред глазами читателей. Глубина мысли, неотразимость логических приемов, крепко обоснованных доказательств – отличительные черты его произведений.
Школа Филарета – круг его воспитательного влияния, перенесенного им так скоро в Москву и так долго действовавшего там, – образовывала в людях непреклонную волю, сильный ум. Люди этой школы могли жить своим умом, руководиться своим собственным рассуждением. Здравый житейский смысл совмещался в них с книжной ученостью.
Во время пребывания Филарета в академии упрочилась за ним окончательно слава первого русского проповедника.
Проповеди Филарета удивительны во всех отношениях. Смелость мысли его поразительна. С дерзновением беспредельной веры он погружается в созерцание тайн божественных, ведя за собой слушателя в самые высокие области мира веры. И этот всепроникающий ум соединен в нем с восторженным одушевлением, действующим тем сильнее, что порывы этого воодушевления как бы сдерживает постоянно могучая сила воли уравновешенного, мерного проповедника, соединенная с младенчески умилительной теплотой веры. Чрезвычайное соответствие глубокой мысли с ее внешним выражением – словом, сила, своеобразность речи, весь какой-то неуловимый великий дух, запечатлевающий всякое слово Филарета, – все это ставит его на высоту, какой не достигала никогда еще русская проповедь и которая, вероятно, никогда не будет превзойдена.